Многие знания – многие печали. Вне времени, вне игры (сборник)

– Вы, конечно, и следователя можете выставить, как выгнали журналистов, – да только у меня полномочий больше, чтобы на мои вопросы отвечали. Можем вас на допрос вызвать. Не явитесь – доставим приводом. Будете отпираться – обратимся к прокуратуре с ходатайством об аресте. Охота вам время терять? Или на нарах париться? Не лучше ли здесь и сейчас на мои вопросы ответить?

Петров откинулся на стуле, скрестил руки перед собой и вдруг прохрипел внезапно пересохшим ртом:

– Спрашивайте.

– Вопрос на самом деле один. Вы лучше любого другого Игоря Сырцова знаете. Поэтому скажите мне только одно: кому и чем он мог помешать?

– Откуда мне знать! – с болью, почти со стоном выдохнул тренер.

– Но догадки вы какие-то имеете?

– Я говорил ему!.. Я убеждал его!.. Рано тебе, мальчик, в большой спорт кидаться. Подожди, говорил, оперись сначала. Но он не послушал. И вот – результат.

– Понятно. А конкретней?

– А что вам надо? Имена, фамилии тех, кто его избил? Конечно, я их не знаю. Но он мог из-за чего угодно пострадать. Мог из-за девчонки – легко! Ведь они на него вешались – отсюда ревность. Мог в другую историю влезть: например, пообещать, что его команда матч сдаст – а на деле, наоборот, взять и выиграть. За то и по башке получить. Много, слишком много, милая девушка, есть вариантов. Очень неопытным был Игоряша Сырцов. Я думаю, он по неискушенности с темными околофутбольными силами связался, вот и пострадал.

– Темные околофутбольные силы… – задумчиво протянула Варя. – А у них есть имена-фамилии-отчества?

– Есть, конечно, есть. Только они вам, милая девушка, будь вы хоть главой Следственного комитета, совершенно не по зубам.

– Не вам судить о моей зубастости.

– Но все равно: как я, будучи в поселке Благодатный, могу судить, что у вас в столице и других мировых центрах творится? Только предполагать.

– Разумеется. Я все понимаю. С интересом выслушаю любую вашу версию.

– Вы, я извиняюсь, загребетесь каждую из них проверять. Их по меньшей мере три, этих темных сил, и никто вам не скажет: сегодня кто они друг другу – конкуренты? Или партнеры? Или враги не на жизнь, а на смерть?

– Ну, для примера? – подстегнула Варвара.

– Ох… – Собеседник вздохнул с таким видом, будто хотел сказать: «Как тяжело объяснять дилетанту, что Земля вращается вокруг Солнца». – Еще когда я в большом футболе был, многие называли одну фамилию… И он, знаете ли, никуда не делся, только из страны уехал с концами. Но даже если б он на соседней улице жил, улик, конечно, против него не соберешь. И никто в здравом уме против него свидетельствовать не будет. Корюкин Николай Павлович. Мультимиллионер, причем долларовый. Живет постоянно за границей. Занимается теневым футбольным бизнесом и кормится с него много лет.

Варя сделала пометку в блокноте: «Корюкин», хотя и без того фамилию запомнила. А тренер Петров продолжал – чувствовалось, что в своем Благодатном он соскучился по заинтересованному интеллигентному собеседнику:

– Кроме того, есть всемирная спортивная мафия. Ею заправляют, говорят, дельцы черного тотализатора из Сингапура. Они, разумеется, и нашими внутренними играми интересуются, даже во второй лиге, потому что и на эти матчи – как на игры где-нибудь в Албании или Гондурасе – тоже принимаются ставки. И если «Турбина» из Камышля вдруг сенсационно победила команду «Молодая Гвардия» из Москвы, может быть, этот договорняк заказали где-то в Сингапуре.

– Неужели у нас своей доморощенной мафии нет? – еще одну косточку бросила Кононова собеседнику.

– Возможно, – согласился бывший футболист, – куски, которые в рот Корюкину или сингапурцам не влезли, кто-то в России подбирает. Но этих, новых, я совсем не знаю. Они тоже могли нашего юношу достать. Насолить кому-то Сырцов должен был крепко. А иначе то, что с ним стряслось, не объяснить. Потому что любой футболист – больших денег стоит. И он кому-то принадлежит. А когда игрок молодой, его цена в перспективе будет только расти. Поэтому голеадор – священная корова, лицо неприкосновенное. И тронуть его, наказать может только тот, кто им владеет, – самые сильные мира сего.

Момент откровения дался тренеру непросто. Он весь покраснел и тяжело дышал, а кончики пальцев у него подрагивали.

– А теперь вопрос из другой совсем оперы, – сказала Варя. Она как будто бы питалась смятением собеседника, сама себя чувствовала великолепно, уверенно, хозяйкой положения.

– Слушаю вас.

– Когда вы сюда, в Благодатный, переехали?

– В девяносто восьмом, после кризиса.

– А почему?

– Захотелось, – дернул плечом Петров.

– И никто вам не советовал: езжай туда? И подъемных не давал?

– Девушка! Шел девяносто восьмой год. Кризис! Разорение! Какие там подъемные?!

Несмотря на столь жаркое отрицание – а может, именно благодаря тому, что было оно настолько жарким, – Варя не поверила ему. Решила: были у тренера какие-то основания именно здесь продолжать свою карьеру.

– А с Сырцовым и его семейством вы до того, как появились в Благодатном, были знакомы?

– Господь с вами! Разумеется, нет.

– А почему они сюда переехали – вы знаете?

– Нет, конечно!