Многие знания – многие печали. Вне времени, вне игры (сборник)

– А когда вы впервые с Игорьком Сырцовым встретились?

– Дай бог памяти… Ему лет семь было… Ну да, в две тысячи втором, как раз когда наши первенство в Японии проиграли.

– Благодарю вас, Иван Петрович. У меня нет больше вопросов. И если вас все-таки вызовут на официальный допрос – не взыщите.

Варя вышла из кабинета. Андрюша болтался в коридоре, делал вид, что подтягивается на турнике. Варвара подошла к нему.

– Подслушивал?

– Нет, мэм! Как можно, мэм! Ты скажи лучше, откуда у тебя коньяк?

Она вытащила из сумки фляжку.

– На случай простуды. Или разговорить застенчивого клиента.

– Теперь я понимаю, почему у девушек такие сумочки тяжелые.

Характер не сахар

Неподалеку от кабинета, где сидел Петров, располагался кабинет директора. Его хозяин, видно, откуда-то успел пронюхать об их визите и встретил Варвару с Андреем с распростертыми объятиями.

– О, пресса пожаловала! Не было бы счастья, да несчастье помогло.

– А в чем счастье? – остро спросила капитан Кононова.

– Как?! Вы к нам прибыли! И мы в лучах славы Сырцова погреемся. Кстати, как он там?

– В коме, – пожала плечами Варя. – В сознание не приходил.

– Вот ведь дурачок! Говорили мы ему: будь там, в Москве, осторожней! А он машину дорогущую купил, еще и кулаками, наверное, взялся махать…

– А он и в детстве был неспокойный? – Варвара взяла на себя инициативу в разговоре, Андрюша только посматривал то на нее, то на директора, словно зритель за теннисом, да диктофон украдкой включил.

– Был у нас Сырцов разным. Временами даже казалось, что он немного не от мира сего.

– В смысле?

– Какой-то он очень правильный был. Честный. Порой себе в убыток.

– Что вы имеете в виду?

– Даю эпизод. Лет ему двенадцать было. А он по юношам за городскую команду играл – нарушение, конечно, ведь юношеский разряд с четырнадцати только начинается. Но Игорек такой здоровый был, рослый, развитой. Мы его и ставили. И вот шла одна игра – весьма ответственная – с областной командой. И мяч после удара нашего полузащитника попал в ворота соперника. Но попал – хитро. Сбоку, через дырку в сетке! Судья был от ворот далеко, не рассмотрел как следует и плюху засчитал. Но к нему подходит Сырцов и говорит: не было гола. Я, грит, рядом с эпизодом оказался и все видел. Мяч забит не по правилам. И это – наш игрок про гол, что мы забили сопернику, вы себе представляете?! Судья ему поверил и мяч не засчитал. Так мы вничью и сыграли, один – один. А могли бы и победить! Сырцову после игры мужики из команды, что постарше, чуть темную не устроили. А он от них отбился – здоровенный все-таки был – и говорит: я хочу выигрывать честно! Потом рассказал, как капитан сборной СССР Игорь Нетто в шестьдесят втором году в матче с уругвайцами на чемпионате мира судье сказал по той же причине, что советский гол засчитывать нельзя. Представляете? Короче, идеалистом был парень, самым настоящим.

– Вы про дела юношеские рассказываете. Но дети сильно меняются. А каким Сырцов стал в семнадцать, когда от вас в Камышль уезжал?

– Дон Кихот Ламанчский, как и был, – махнул рукой директор. В его голосе звучали одновременно и восхищение и сожаление. – Однажды (я задним числом узнал), когда городская команда со «Спутником» из Нарочинска встречалась, у противников вратарь классный стоял. Все мячи брал. И вот наши мужики перед матчем договорились его сломать…

– Сломать? – переспросила Варя.

– Нанести ему травму, вывести из строя. Как бы нечаянно, в игровом столкновении.

– Так делают, – отстраненно пояснил Андрюша, и Кононова поразилась жестокости спорта – даже на нижайшем уездном уровне. Что говорить о спорте высших достижений!

– Самой подходящей фигурой, – продолжал директор, – чтобы срубить голкипера, оказался Игорек. Конечно: он фактурный, мощный, плюс центрфорвард. Столкновения с вратарем неизбежны. Ему предложили – Сырцов отказался наотрез. И болтать об этом стал. Весть разлетелась, и потому никто не посмел голкипера даже тронуть. Да, он такой, Сырцов – благородный. Интересно, Москва его испортила? Или не успела? Судя по всему, он опять на рожон полез.

– Сырцов пострадал в результате жестокого и тщательно спланированного преступления, – сказала Варя.

И директор спорткомплекса, и Андрей воззрились на нее с удивлением.

Кононова пояснила:

– Его избиение – не спонтанная драка, а спланированное преступление. И следователи к тому склоняются.

– А вы скажите, – перевел разговор на другую тему журналист, – Сырцова ведь Петров учил?

– Конечно! Тут все вокруг – и поля, и манеж – его, петровская, инициатива. Мы ему, конечно, – скромно потупился директор, – с деньгами, оборудованием и организацией помогали. Но Петров самый настоящий энтузиаст оказался. Когда приехал к нам в девяносто восьмом, у нас увлечение футболом началось. Знаете, он ведь каждому мальчишке, что в секции занимался, свой индивидуальный мяч дарил. С личной росписью! («Мы, конечно, это мероприятие финансировали», – не замедлил пояснить директор.) И пацаны с мячиками возились, играли, чеканили. Кое-кто даже спать в обнимку с ним укладывался.

– А что за кошка между Петровым и Сырцовым пробежала?