Много добра, мало зла. Китайская проза конца XX – начала XXI века

Не поднимаю головы, но знаю, что левая рука у него на правой в почтительном жесте. Управляющие филиалами не обращаются ко мне «президент совета директоров» и не величают почтительно «главный», для них я – «шеф». Мне тоже нравится, когда меня так называют. Возможно, кто-то из моих смышленых работников покопался в моем деле и выбрал это слово, чтобы выслужиться. Это слово действительно для меня в радость, потому что маршалов тоже называли «служивый»[8]. Но этого довода было еще недостаточно, чтобы я согласился встретиться с тайваньцем. Вот я и сидел, не поднимая головы. Потому что, подними я голову, надо будет что-то говорить, а заговоришь, надо будет давать какое-то заключение. Но я не мог допустить поспешного заключения до того, как обдумаю, до того, как он мне все разъяснит со всех сторон. Такая уж у меня привычка, и я считаю, что это отчасти похоже на стиль маршала Линь Бяо[9].

– Шеф, этот тайванец тоже военный, служил в морской пехоте и вроде дослужился до капитана.

Так, решение принято. Поднимаю голову и, глядя на управляющего Вана, четко произношу:

– Ну, раз военный, тогда встретимся! Только сегодня никакого бизнеса, сначала надо стать друзьями! Значит, решено – в «Лаобин-чэне»!

Управляющий вышел сияя. Я глянул на часы: до заседания еще сорок секунд.

Подошел туда, где из окна лился солнечный свет, уселся на диван, откинулся на спинку, все лицо залило солнце. Не палило, а ласкало. Я мог наслаждаться еще тридцать секунд.

– Едем в «Лаобинчэн», шеф? – Это вошла Ду Цзюаньхун.

– Нет.

– Не едем?

Наверняка она была ошарашена, хоть и спросила «Едем в “Лаобинчэн”», шеф?» будто походя, словно в этот «Лаобинчэн[10]» я точно должен был хотеть отправиться. Это новый проект, в который наша компания за год вложила больше всего средств. Руководил проектом лично заместитель генерального директора Хэ Жэньцзи, и с прошлой недели это уже официальное предприятие. В командировке я пробыл месяц, сегодня первый день в компании, и по логике вещей взглянуть на него было абсолютно необходимо. Важная часть повестки дня утреннего заседания тоже посвящена «Лаобинчэну». И после завершения заседания нужно было ехать туда, Ду Цзюаньхун все уже подготовила.

С написанным на лице недоумением она проследовала за мной в зал заседаний.

Подчиненные с грохотом встали, я махнул рукой, и все так же дружно сели.

Сколько раз говорил: не вставайте, нет, все равно встают, потому что из двадцати присутствующих на заседании пятнадцать – бывшие военные. Никто не в форме, никто не отдает честь, но мне по-прежнему все это нравится. Я как-то бросил в шутку: мы – армия коммунистов, а если так не устраивает, то армия националистов. Последние – армия пораженческая, а мы – победоносная. Мне импонирует то, как проводит армейские совещания высший командный состав Народноосвободительной армии Китая: без формальностей, все вместе обсуждают доступный стиль работы, а по окончании совещания все аплодируют. А в армии националистов в начале такого совещания все вытягиваются по стойке «смирно», щелкают каблуками, с соблюдением всех армейских ритуалов. Но в плане тактики пользы от этого никакой, и их армия, без сомнения, обречена на поражение. Все это, конечно, можно увидеть в кино.

Теперь Поднебесная давно уже такая, какой ее создала НОАК, и все эти жесты и формы не имеют значения. К тому же мы проводим заседание совета директоров, и я больше не настаиваю: встаете, так вставайте! Когда все, как один, с шумом встают, это не может не радовать, а тому, как я машу рукой, предлагая сесть, я, как ни странно, сам того не ведая, научился у киноактера Сунь Фэйху, подражавшего генералу Цзяну, который нередко делал такие жесты. Иногда мне и самому это кажется забавным, но если подумать: они все вместе с шумом встают, а я говорю «Садитесь». Разве так не смешнее? Ну прямо как учитель средней школы!

Обо всем, связанном с ночным клубом «Лаобинчэн», от имени главного управляющего клуба рассказал Хэ Жэньцзи. Члены совета директоров слушали с воодушевлением и восторгом.

В конце Хэ Жэньцзи сказал, что занимался этим ночным клубом в полном объеме, начиная со строительства и отделки и кончая официальной регистрацией, а теперь нужно назначить туда генерального директора. Он с самого начала заявил, что сам в гендиректоры не метит. Члены совета директоров как по команде уставились на него. Потом, тоже как по команде, повернулись ко мне. Понятное дело, считают, что пост гендиректора ночного клуба «Лаобинчэн» – хлебное местечко, и как только Хэ Жэньцзи, человек, почти год горбатившийся на этом новом проекте, может выпускать его из рук? По сути дела, лишь я понимаю, что Хэ Жэньцзи искренен, не тот у него характер, чтобы работать гендиректором ночного клуба.

– Какие у тебя кандидатуры? – спрашиваю я.

Глаза членов совета директоров вновь как по команде устремляются на Хэ Жэньцзи. Я понимаю: все надеются, что будет названо имя одного из них.

– У Саньлян.

– У Саньлян, – хором повторяют все.