Много хороших людей и один завистник

– Невозможно, невозможно, – говорил Тюльпан. – Подумать только, за десять дней ни одного дождя! Ты побледнела.

– В конце концов эта жара погубит нас, – отвечала Роза. – Ты просто не представляешь себе, как мне хочется пить.

– Где же твоя роса?

– Ее выпили пчелы.

Да, стояла сильная жара. Анютины глазки вот-вот готовы были закрыться навсегда, левкои лежали в обмороке, и только канны гордо подставляли солнцу свои огненно-красные крылья.

Вот почему Ученый Садовод так обрадовался, увидев за калиткой Старую Лошадь, которая, по-видимому, – он подпрыгнул от радости, – привезла целую бочку чистой прохладной воды. На передке сидел старичок в длинном зеленом пальто и широкополой шляпе.

"Ага, понимаю, – подумал Ученый Садовод. – Это новая водовозная форма".

– Добро пожаловать, – сказал он. – Вы приехали вовремя. Позвольте прежде всего поблагодарить вас от имени моего сада, который положительно умирает от жажды.

Гусь-обманщик

"Нет, Лекарь-Аптекарь не решится приготовить лекарство для Таниного отца, – думал Великий Завистник. – Как-никак я все-таки часто называю его то старина, то собака. Бывают, конечно, подлецы! К ним относишься хорошо, а они возьмут и устроят гадость. Ну, этот-то нет! Полгода до пенсии. Да и поговорил я с ним как-то ловко: и пригрозил и приласкал. А что, если все-таки приготовит? Что, если этот Мазилка поправится? Страшно подумать!

…Бог с ним, с поясом, – думал он уныло. – Пропал и пропал. Пора мне уже отвыкать от него. Жизнь научила меня завидовать, а по природе-то я же добряк! Я готов все отдать первому встречному. Вот сейчас, например: последнюю рубашку готов снять с себя, только бы Мазилка скончался".

С тех пор, как пояс пропал, он не читал газет. Зачем? Могут напечатать что-нибудь хорошее, а ему вредно волноваться. Могут напечатать, что награжден кто-нибудь, чего доброго, или что дела вообще идут хорошо. Нет уж, бог с ними! Но радио он иногда все-таки слушал.

И вот однажды в последних известиях сообщили, что на днях в Большом Зале Мастеров открывается выставка. Это было бы еще полбеды. Но на этой выставке все картины принадлежали Таниному отцу. Вот это уже была настоящая подлость! Мало того, на выставке – Великий Завистник почувствовал, что ему нечем дышать, – будет присутствовать сам художник, выздоровевший после тяжелой болезни. Так и было сказано: «сам».

Возможно, что Великий Завистник тут же свалился бы в сильнейшем сердечном припадке, если бы не раздался звонок. Кто-то пришел к нему, и, наскоро проглотив микстуру от зависти, Великий Завистник подошел к двери:

– Кто там?

– Га-га.

Это был Гусь, тот самый, о котором говорили: "Хорош Гусь". Он был обманщик, но глупый, и ему удавалось обмануть только тех, кто был еще глупее, чем он. Великий Завистник посылал его разузнать, куда убежал Лекарь-Аптекарь.

– Ах, это ты, старина? Как дела?

– Дела га-га.

– Выражайся яснее.

– Я нашел их, – торжественно сказал Гусь. – Они скрываются в поселке Любителей Свежего Воздуха, в доме Ученого Садовода.

– Ах так! Отлично!

– Отлично, да не совсем. Вы их там не найдете.

– Почему?

– Потому что вчера расцвели тополя.

– Ну и что же?

– А то, что он летает, га-га.

– Кто – он?

– Не кто, а что, – сказал Гусь. – Пух от тополей.

– Не понимаю.

– Каждая пушинка немедленно сообщит Лекарю-Аптекарю о вашем приближении. Так приказал Ученый Садовод, а его даже столетние дубы не смеют ослушаться, не то что какой-то там пух. У меня ведь тоже есть пух, так что в свое время я интересовался этим вопросом. Но у меня другой, так называемый гусиный. Тут нужна интрига, га-га. Например, я надену платочек и подойду к ним, знаете, вроде баба принесла им грибы. А вы спрячетесь под грибы. Вам ведь ничего не стоит. Они станут покупать, а вы – раз! И га-га!

– А нос?

– Ну и что же, у баб бывает такой нос. Или иначе: накинуть на домик сеть, чтобы они все попались, а потом вынимать по очереди Лекаря-Аптекаря, Лошадь и Петьку.

Великий Завистник поморщился: он не любил дураков.

– Да, это мысль, – сказал он. – Но понимаешь, старина, возня. Уж если плести сеть, – она мне для других дел пригодится, почище. Кстати, ты не заметил случайно, не валяется ли там где-нибудь ремешок? Такой обыкновенный, потертый? Ну, просто такой старенький ремешок с пряжкой? Не видел?

– Видел. Он на Петьке.

– Что?!

– То, что вы слышите. А зачем вам ремешок? Я лично предпочитаю подтяжки.

– Конечно, конечно, – волнуясь, сказал Великий Завистник. – Я тоже. Значит, так: прежде всего нужно выбрать ветреный день. Пух легко уносится ветром. Если ветер дует, скажем, северный, а ты явишься тоже с севера, – они тебя не заметят. Во-вторых, надеть нужно не платочек, а бантик на шею – в бантике у тебя представительный вид. Стало быть, ты войдешь, вежливо поздороваешься и скажешь: "Не могу ли я видеть Лекаря-Аптекаря из аптеки "Голубые Шары"?" Он спросит: "А что?" – "К вам едет знаменитый астроном". – "Зачем?" – "А затем, скажешь ты, что жена попала ему не в бровь, а в глаз, и теперь он не может отличить Большую Медведицу от Малой. Не будете ли вы добры принять его?" А вместо астронома приеду я. Понятно?

– Понятно.