Много шума из-за тебя

– Он мой, пока отца здесь нет, – Лукас вышел из-за стойки бара.

– Люк, – мужчина, сидевший с края у барной стойки, схватил Лукаса за руку. – Он просто старый глупый старик. Оставь.

Лукас постарался вырваться, грудь его вздымалась, но он больше не пытался достать старика. Только ткнул в него пальцем.

– Расистам не рады в «Альнстер Инн». Еще раз придешь сюда – и я вышвырну тебя вон, мне, мать его, плевать на твой возраст.

– Твой отец узнает об этом, – бросил в ответ старик, оглядываясь по сторонам в поисках поддержки.

Туристы были возмущены этой перепалкой, местные отводили глаза. Мне хотелось думать, что они так вели себя потому, что были не согласны со стариком, а не потому, что не хотели, чтобы на них набросился Лукас. Не найдя поддержки, старик развернулся и, спотыкаясь, вышел из сумрачного паба.

Я никогда не видела его раньше, но он, очевидно, был местным.

И теперь он точно будет держаться от меня подальше.

На мгновение я застыла, потеряв дар речи, и только по неприятным ощущениям в руках поняла, что сжала кулаки так сильно, что ногти впились в кожу.

Я перевела взгляд с двери, через которую вышел расистский кретин, на Лукаса, который смотрел на меня. Он тоже не двигался.

Он защищал Виолу.

С пеной у рта.

– Я думала, вы не дружите.

Прекрасно понимая, о чем я говорю, Лукас прищурился:

– Друзья мы или нет, никто не будет так о ней говорить в моем присутствии.

Хм. Да, тот человек был полон ненависти, и любой, кто не был знаком с Виолой, почувствовал бы к нему отвращение.

Но только те, кому она была небезразлична, были бы в ярости.

Лукас Эллиот до сих пор дрожал от силы нахлынувших эмоций.

Быстро решив, что последнее, о чем все сейчас думали, – это цены на книги, я кивнула молодому человеку, выразив свое уважение, он кивнул мне в ответ, и я ушла.

Как только дверь паба закрылась за мной, я уставилась на «Якорь», находившийся через дорогу.

Перед моим мысленным взором до сих пор стояла картина того, как Лукас держит старика за горло, его гнев был таким сильным, что я поняла: он хотел бы придушить того человека.

На ум пришло страдальческое выражение лица Виолы, когда она наблюдала за тем, как Лукас шагал по деревне с таинственной блондинкой.

Может ли быть, что?..

Были ли Лукас и Виола местными Беатрис и Бенедиктом?

Возвращаясь в книжный магазин, я прокручивала в голове варианты. Прошлой субботой было так весело наблюдать за ними, потому что между ними буквально пролетали искры.

Химия.

Может быть, за оскорблениями и колкостями стояли чувства? Вот только они ничего не могли с этим поделать из-за вражды, которой не давал утихнуть Уэст.

Как Монтекки и Капулетти.

– Только это реальные люди, а жизнь – не пьеса, – пробормотала я, укоряя себя.

Это настоящие чувства и эмоции людей…

Я совершенно точно хочу вмешаться, – обратно в магазин я заходила, сконфуженно стиснув зубы.

Мне хотелось, чтобы эта ситуация с Лукасом и Виолой разрешилась, как в «Много шума из ничего».

Но мне не стоило вмешиваться. Я покачала головой и упала в кресло, стоявшее у незажженного камина. Очевидно, Уэст Эллиот был большим ребенком, которому было плевать, что он стал причиной разделения деревни на два лагеря из-за чего-то, что случилось несколько десятилетий назад. Такой мужчина не станет спокойно смотреть, как его младший сын влюбляется в единственную дочь своей бывшей.

Я снова вспомнила грустные глаза Виолы.

Она была такой замечательной девушкой. И заслуживала счастья, в каком бы виде оно к ней ни пришло.

К тому же Лукас Эллиот только что поднялся в моих глазах.

– Мне не стоит вмешиваться, – бормотала я, – мне определенно не стоит вмешиваться.

Вмешиваться плохо.

Ох, черт.

Я совершенно точно вмешаюсь.

Глава пятнадцатая

Небо над Альнстером приобрело сердитый фиолетовый оттенок и расплакалось проливными слезами. За окном дождь барабанил по дороге, море недовольно рокотало, вздымаясь и пенясь.

От сырости стало так холодно, что я зажгла камин в магазине.

Я проснулась от дождя, который все никак не утихал. Виола осмелилась присоединиться к нам с Каро, но больше никто не рискнул показаться в «Много шума из-за книг».

Каким-то образом этот день стал одним из самых идеальных за все время моего пребывания в Англии. Каро свернулась калачиком в кресле у камина с «Рассказом служанки»[19], а Виола устроилась на одеяле из искусственного меха, которое я принесла сверху. Она лежала на боку, подставив локоть под голову, и листала страницы «Грозового перевала»[20].

Я сидела в соседнем кресле, поджав под себя ноги, и по-прежнему была намерена перечитать все пьесы Шекспира за время моего пребывания в Англии, поэтому я читала «Гамлета».

– Я просто скажу это, – Виола захлопнула «Грозовой перевал». – Все персонажи этой книги не вызывают симпатии. Как подобный роман может меня заинтересовать, если каждый чертов персонаж в нем мне не нравится?

Я усмехнулась:

– Может быть, дело в том, что ты читаешь его как роман, а это не так.

Она нахмурилась:

– Я видела фильм. Это определенно роман.

Рассмеявшись, я повернулась к Виоле.