Много шума из-за тебя

– Ты это несерьезно, – хрипло прошептал Роан. – Мы слишком любим друг друга. Мы разберемся со всем, как только успокоимся. Извини, что скрыл это от тебя, ангел. Мне жаль, но я обманул тебя не со зла. Это были просто глупые недомолвки, которые вышли из-под контроля. Давай просто поговорим, и ты увидишь, что я – это все еще я.

Но, взглянув на него, я поняла, что все непоправимо изменилось. Что бы он ни сказал, Роан уже не был тем Роаном. Моим добрым, любящим женихом-фермером тридцати с чем-нибудь лет. Он был этим незнакомым мне человеком, сыном баронета, который выставил меня дурой и ранил сильнее, чем кто-либо когда-либо.

Роан побледнел, увидев мое выражение лица, потому что, очевидно, хорошо меня знал.

– Эви… – его голос сорвался.

Часть меня по-прежнему хотела успокоить его, по щекам потекли новые слезы, но я плакала не только из-за себя. Я плакала и из-за него тоже.

Он шептал мое имя снова и снова, и я подавила рыдания, выходя из квартиры и оставляя его позади.

Глава двадцать шестая

Чемоданы стояли у двери в ожидании, пока их погрузят в такси, которое должно было приехать за мной. В отличие от душераздирающих сцен в фильмах, сейчас не шел проливной дождь. Вместо этого в Нортумберленде стоял прекрасный жаркий день. Небо было чистым, солнце ярко светило, вода набегала на берег мягкими волнами и поблескивала в солнечном свете.

Никто, кроме Пенни, не знал, что я уезжала.

Бедная Пенни.

Она была потрясена тем, как быстро все сорвалось. Салли тоже была в ярости, что я вышла из сделки.

Я оглядела книжный магазин, мой подбородок задрожал, и слезы опять выступили на глазах. За последние сорок восемь часов из меня пролилось столько слез, что было трудно даже представить. И все же казалось, что могут пролиться еще. Мне нужно было держать их в себе до того момента, пока я не приземлюсь на территории США. Смотреть на магазин было трудно, потому что я буду тосковать не только по своим отношениям с Роаном, по деревне, по своим друзьям, но еще и по этому магазину.

По этой прекрасной мечте, к которой мне удалось прикоснуться кончиками пальцев.

Когда в тот ужасный день я вернулась в квартиру, Роан и Шедоу уже ушли, и я, выплакав еще ведро слез, достала ноутбук и загуглила Роана.

В интернете были его фотографии с местных мероприятий, где он бывал с родителями, когда был младше. Оказалось, баронетство было пожаловано семье Роана короной в семнадцатом веке, тогда у них были брачные узы с герцогством.

Баронетство Альнстера было одним из старейших оставшихся в Англии, и хотя они, как пояснил Роан, не относились к пэрству, все равно это был уважаемый титул.

Дед Роана, Эдвард, был первым баронетом, который не стал членом парламента, сосредоточившись вместо этого на восстановлении поместья. Отец Роана унаследовал его и приумножил их богатство, основав компанию по техническому обслуживанию жилья, а Роан продолжил расширять их маленькую империю.

Мне на глаза попалась статья о праздновании годовщины свадьбы герцога и герцогини Нортумберленда несколько лет назад, где Роан и его родители значились в списке присутствующих гостей.

Неудивительно, что он знал замок Алника как свои пять пальцев.

Он был там, общался с герцогом.

На меня нахлынули воспоминания, всплыли все забытые моменты, как он не спешил брать меня на ферму или как избегал подробностей, касающихся его семьи. Как он говорил: «Эви, нам надо поговорить» или «Мне нужно сказать тебе кое-что».

Он пытался сказать мне правду.

Теперь я это понимала.

Но он недостаточно усердно пытался.

А я и не подумала поискать информацию. Я просматривала его фотографии в интернете, пытаясь понять, как упустила столько всего, включая его возраст. Во всем была виновата чертова борода. Но в действительности дело было не в бороде. А в самом Роане. В нем была врожденная зрелость и властность, из-за которых он казался старше.

Чего я, однако, делать не стала, так это винить себя.

Я судорожно втянула воздух, пытаясь снова заглушить свои чувства; от обиды мне сдавило горло. Его ложь почти ничего не значила в общей картине вещей. Это было даже глупо. Правда никогда бы не помешала мне дать ему шанс или полюбить его.

В отличие от его способности солгать мне.

А ведь еще мне лгали жители деревни.

Все это время мне казалось, что я одна из них, а они скрывали это от меня, словно это была игра. Словно я была просто временным летним развлечением.

Увидев Милли, подходившую к двери магазина, я почувствовала спазм в животе.

Вчера мне пришлось объясняться с Виолой и Каро. Я сказала им, что уезжаю, и они по очереди приходили ко мне и умоляли остаться. С Виолой было трудно. Я злилась на нее и на всех остальных за то, что они лгали мне, но она все равно была мне дорога. И я понимала, что буду по ней скучать.