Много воздуха, или Не роман

Томление… вопросы без ответа, чёрное небо и звёзды в окне. Не то что бы так трудно решиться, нет. Но и пути назад, к тому, что есть сейчас – уже не будет! Никогда больше не будет этого воздуха между ними, воздуха, в котором притяжение и отталкивание, и стихи, и песни… Но вот и мерное дыхание хозяина за стенкой. «Спокойной ночи, Мартин, за то, что ты не храпишь, я люблю тебя ещё больше… Люблю?» – устав от вопросов, Стэйс уснула, а утром не вспомнила ни одного сна «на новом месте», к своему сожалению.

Новый день пробрался в комнату солнечными лучами. Женщина поднялась с кровати, оделась и тихо вышла из комнаты на лестницу. Мартин заметил её через раскрытую дверь своей комнаты и спросил с улыбкой:

– Не спится?

– Вставайте, сударь, вам на работу пора. А я, кстати, отлично выспалась.

Она обернулась на звук его уютного сонного голоса и рассмотрела лицо, с блаженной улыбкой торчащее из-под одеяла. Подумала: «Ангел… Ну а кто не ангел десять минут после сна? Нет, пять. Все люди похожи на ангелов пять минут после сна». По-прежнему не позволяя естественному ходу своих мыслей, подтолкнуть её к его спальне, женщина поспешила вниз по лестнице: была бы туфелька – могла бы потерять.

Стася поставила чайник на огонь и повернулась на звук шагов, когда Мартин спускался вниз. Ни на секунду не колеблясь, он сходу крепко обнял её. Волна нежности качнула комнату. Подними лицо к его лицу и вас будет уже не остановить… Что-то неслышно застонало у неё внутри: «Прошу… Прошу тебя…». Но ещё момент и объятья разомкнулись. Стася опустила глаза, коснувшись рукой края стола, чтобы остановить полёт комнаты. Она отошла и села на стул.

– Почему это так трудно? – посмотрев на неё в упор, спросил Март.

– Что трудно?

– Быть честными, не притворяться.

И даже сейчас Стэйс не была уверена, что поняла, о чём он спрашивает. При чём здесь притворство? «Простите, сударь, но в нашем тупичке, дамы не приглашают кавалеров». Вслух же она начала говорить что-то мало относящееся к вопросу. Не смотря на то, что ситуация была идиотской, а неудовлетворённость томящей, не смотря на догадку, что каждый из них разговаривает сам с собой, и всё хорошее им только показалось – они блажено улыбались друг другу за деревянным столом, с чашками, полными солнечных зайцев, в руках.

– Когда тебе надо выходить? – Спросила Стейс.

– Да мне тут десять минут идти всего….

Одеваясь у дверей на закрытой веранде, она вдруг увидела на подоконнике одинокую стекляшку от люстры, похоже оставленную хозяевами в надежде повесить когда-нибудь обратно. Грани сияли на солнце, Стася повертела гладкий и сияющий, как галька большой страз и, не устояв, сунула его себе в карман. «Может быть, мне просто хочется забрать себе звезду…»

Утро было ласковым и тёплым. Они снова шли и болтали о всяких интересных вещах, как ни в чём не бывало.

– Я допилю немного нашу вчерашнюю песню и пришлю тебе, – сказал Март на прощанье.

«Точно, мы же ещё песню вчера писали, а не только вели себя как маленькие…» – подумала Стэйс. И они расстались, каждый опять нырнул в свою жизнь.

Глава 8

Стася приехала домой переполненная такой сладкой тяжестью, что хотелось только лечь на кровать и лежать, глядя в окно на высокое весеннее небо. «На что это похоже? – думала она, – а, кажется, у кого-то была похожая проблема. Как там пела Мария Магдалена в Jesus Christ Superstar? «And I don't know what to do, how to love him…». Ну уж, подруга, не поминай всуе! А если серьёзно, как? Как его любить?»

Через час, вспомнив о неприготовленном обеде, женщина принялась за дела, начала отвечать на звонки, а когда сын вернулся из колледжа – остатки морока, наконец, рассеялись. Вернулась прежняя, деловая и собранная Стэйс. Бесцеремонно вытесняя нежность и неопределённость прошедшего дня, женщину обступила повседневность.