Многоярусный мир: Ярость рыжего орка. Лавалитовый мир. Больше чем огонь.

Кикаха сунул лучемет в кобуру. Вскоре послышались громкие пронзительные голоса и смех играющих детей. А миг спустя они вышли на очень широкую поляну, в центре которой возвышалось дерево размером с три секвойи. Крона его кишела мелкими птицами и красномордыми обезьянками. Вокруг дерева девятью концентрическими кольцами располагались округлые хижины с коническими крышами из ветвей и листьев растений, похожих на пальмы. Кикаха поискал глазами огороды, обычные для подобных земных поселений, но не увидел ничего похожего. Здесь также не роились насекомые — непременный атрибут подобных деревень на Земле.

Когда Кикаха с Лингвалланом вышли из леса на поляну, освещенную солнечными лучами через просветы меж верхушек деревьев, там сразу воцарилась тишина. Длилась она всего несколько секунд. Затем взрослые и дети бросились вперед и окружили их. Многие протягивали руки и касались Кикахи. Он терпел, поскольку их прикосновения явно не были враждебными.

Лингваллан провел Кикаху через проход, образованный домами, стоявшими чуть подальше друг от друга, чем прочие. Возле внутреннего круга толпа остановилась, хотя и продолжала оживленно делиться впечатлениями.

Кикаха заметил прорубленные в стволе бробдингнегского дерева окна и большие арочные входы у его подножия. В арке напротив него стояла великанша семи футов росту, всю одежду которой составляли лишь искрящееся ожерелье да зеленая набедренная повязка. Сбоку в волосах у нее красовался громадный красный цветок. В руке великанша держала длинный деревянный посох с вырезанными на нем змеями, которые, казалось, как живые ползли вверх.

Кикаха почувствовал жар в своих чреслах. От этой женщины, казалось, исходили почти зримые лучи. Ни один мужчина не посмел бы приставать к ней без разрешения. Поистине, она не только выглядела как богиня — ее окружала невидимая божественная аура.

На позолоченном солнцем лице сияли зеленые, словно листья, глаза «По цвету точь-в-точь как мои, — подумал Кикаха, — хотя моей привлекательности до ее красоты как до неба».

Лингваллан выбежал вперед и опустился на одно колено у ног великанши. Она что-то сказала ему, он встал и направился обратно к Кикахе.

— Манату Ворцион повелевает тебе подойти к ней. Она говорит, что не ждет от тебя земных поклонов.

— Манату Ворцион! — прошептал Кикаха. — Мне следовало догадался.

Почти всех Владык, встречавшихся ему до сих пор, Кикаха считал воплощением зла. На самом деле, ни для кого не тайна, что они были всего лишь людьми, хотя настойчиво подчеркивали превосходство своей расы перед расой гомо сапиенс как по своей природе, так и по положению. И они жестоко эксплуатировали своих подданных — леблаббиев.

Но Манату Ворцион, как довелось слышать Кикахе, была исключением. Сотворив себе вселенную и заселив ее искусственно созданными людьми, она посвятила себя заботам о них, стараясь быть доброй и понимающей правительницей. Поговаривали будто леблаббии ее мира являлись самым счастливым народом среди тысяч и тысяч вселенных. Кикаха не верил этому, поскольку все встречавшиеся ему Владыки, за исключением Вольфа и Ананы, были надменными, самовлюбленными и столь же кровожадными, как Чингисхан, Шака[32] или Гитлер.

Кикаха подошел к Манату Ворцион. И вдруг, несмотря на свою твердую решимость никогда ни перед кем не склонять голову, будь то мужчина или женщина, опустился на одно колено. Он ничего не мог с собой поделать; его переполняло ощущение божественности, исходившей от великанши. Тщетно разум твердил ему, что по рождению она не более богиня, чем он сам.

Только теперь, оказавшись рядом с женщиной, Кикаха заметил, что ее ожерелье сделано из связанных вместе живых насекомых типа светлячков.

Он вздрогнул, когда прямо у него за спиной раздался громкий голос Лингваллана:

— Манату Ворцион! Великая Матерь! Владычица наша! Прародительница всего сущего! Позволь представить тебе Кикаху!

— Встань, Кикаха, человек разносторонних талантов и безмерной хитрости, не знающий поражений! — велела Манату Ворцион.

От ее мелодичного и мощного голоса по спине у Кикахи побежали мурашки.

— Войди в сей дом как гость!

Внутри дерева оказалось великое множество комнат и винтовых лестниц. Следуя по пятам за Лингвалланом, он поднялся по одной из таких лестниц. Освещались помещения в дереве исключительно солнечным светом, по крайней мере днем, но какие устройства проводили сюда свет, Кикаха не понял. Мебель в комнатах, которую он увидел, следуя мимо арочных проемов без дверей, тоже была вырезана из дерева и словно вырастала из пола. Каждую комнату украшали толстые ковры, живописные полотна, скульптуры и фонтаны.

Но Кикахе слишком не терпелось узнать, зачем Манату Ворцион понадобилось приглашать его сюда, и потому он не стал терять время на разглядывание произведений искусства. Попав в отведенную ему комнату, Кикаха принял душ, стоя под водопадом, сбегавшим вдоль стены и пропадавшим во множестве дырочек в полу. Когда он вышел из-под душа, его насухо вытерла молодая женщина, вполне способная на Земле выиграть конкурс на звание «мисс Америка», а затем подала ему пару сандалий.