Многоярусный мир: Ярость рыжего орка. Лавалитовый мир. Больше чем огонь.

Обувшись, Кикаха спустился по полированной лестнице. Внизу его встретил Лингваллан и провел в трапезную большую комнату, устланную мягким ковром, но совершенно без мебели. Правительница этой вселенной сидела на ковре, скрестив ноги, а рядом с ней — двое рослых очень красивых мужчин и две женщины им под стать. Манату Ворцион представила их гостю, а затем сказала:

— Я делю с ними ложе.

«Со всеми сразу?» — подумал Кикаха.

— Они также мои любовники, — добавила Манату Ворцион. — Как ты знаешь, или должен знать, есть большая разница между любовниками и теми, с кем просто делишь ложе.

Слуги вместе с Лингвалланом, бывшим, по-видимому, кем-то вроде старшего дворецкого, внесли блюда с различными фруктами и овощами, в том числе незнакомыми Кикахе, а также жареной свининой, олениной и дичью. Откусив кусок бутерброда, намазанного толстым слоем какого-то джема, Кикаха выпучил глаза, ощущая, как все тело задрожало в экстазе.

Бокалы, выточенные из морских раковин, содержали четыре разных напитка. В одном была вода; в другом — легкое и очень приятное на вкус вино; в третьем — разбавленное виски; в четвертом оказался напиток, какого Кикахе пробовать еще не доводилось.

Он ел и пил ровно столько, сколько требовалось, чтобы чувствовать себя сытым, хотя на мясо не налегал, желая оставить место для еще одного бутерброда со столь замечательным джемом. Заметив его сдержанность, Манату Ворцион одобрительно кивнула. Правда же состояла в том, что Кикахе хотелось не набить желудок, а расслабиться. Но подобное было явно неуместно.

Вот что вполне уместно, так это прекратить светскую беседу и попросить у хозяйки ответа на кое-какие вопросы. Но Великая Матерь, похоже, не спешила, чего и следовало ожидать от женщины, прожившей более тридцати тысяч лет.

После обеда все вышли на поляну посмотреть праздник, устроенный в честь гостя. Танцы были живописны и шумны, а песни полны упоминаний мифов и легенд, о которых Кикаха ничего не знал. Лингваллан, стоя рядом с ним, пытался пояснить гостю их суть, но вскоре сдался, не в силах перекричать толпу. Впрочем, мифы Кикаху не волновали. Ему хотелось добыть сведения о своем затруднительном положении у той, кому полагалось знать все.

Уставший, немного раздраженный, хотя и несколько возбужденный, Кикаха улегся спать в отведенной ему комнате. Целый час он проворочался с боку на бок на лежавших на полу толстых одеялах, прежде чем заснул. Но его почти сразу разбудило сновидение: Кикаха словно наяву увидел лицо Ананы — грустный и печальный лик, появившийся из серых и угрожающих туч.

На следующее утро, приняв душ и проделав все необходимые, но отнимающие время процедуры, Кикаха спустился по лестнице и вышел наружу. Завтрак ждал его на столе у арки. Великанша не появлялась; а Лингваллан устроил Кикахе экскурсию по деревне, показывая все достопримечательности, а также объясняя их историю и значение.

Рассеянно слушая гида, Кикаха уяснил для себя, кто такая Манату Ворцион. Эта Владыка была благожелательным деспотом, то есть единолично выбирала для своих леблаббиев окружающую среду и общественный строй.

Почти всю сушу на планете занимали джунгли, леса, многочисленные реки и озера. Пустынь здесь не существовало вовсе, хотя невысоких горных хребтов хватало с избытком. Охота, рыбная ловля и поиски растительной пищи занимали у туземцев несколько часов в день. Сельское хозяйство ограничивалось разведением небольших садов и огородов. Свободное время посвящалось беседам (местные леблаббии были очень болтливы), воспитанию молодежи, искусствам, спортивным состязаниям и совокуплению. Последнее занятие представляло собой публичную игру, поэтому мужчины-победители носили на членах разноцветные ленточки, а женщинам рисовали на животе треугольники. Голубые, зеленые и оранжевые знаки отличия обозначали первое, второе и третье место в этих очень популярных соревнованиях.

Женщины и мужчины обладали равными правами. Войн между различными племенами здесь не бывало — вместо них проводились азартные и подчас очень грубые спортивные игры, в которых участвовали и мужчины и женщины.

Если верить Лингваллану, подданные Манату Ворцион были настолько счастливы, насколько вообще могут быть счастливы люди.

Кикаха, проживший немало лет среди первобытных племен, знал, что безопасное и сплоченное племенное существование требовало от людей почти абсолютного подчинения. Инакомыслящие представляли собой угрозу сообществу, и с бунтарями обычно поступали очень строго. Если бунтовщик не смирялся и после строгого порицания, а потом бойкота, то его изгоняли или убивали. Как правило, непокорные предпочитали изгнанию смерть. Жизнь вне племенного сообщества была невыносима для его членов.

Кикаха спросил об этом Лингваллана, но ответ никак не был связан с вопросом.