Многоярусный мир: Создатель Вселенных. Врата мироздания. Личный космос. За стенами Терры

Кикаха находился в храмовой библиотеке. Это было громадное помещение в глубине горы, куда можно было попасть, только пройдя через зал с публичными алтарями и по длинному широкому коридору. Оно тоже освещалось солнечными лучами, просачивающимися сквозь шахтные отверстия в потолке, да факелами и масляными лампами.

Стены долбили и терли, пока не создали тысячи неглубоких ниш, в каждой из которых теперь хранилась тишкетмоакская книга. Книги представляли собой свитки из сшитых вместе ягнячьих кож, по обоим концам их прикрепили к цилиндрам из дерева и слоновой кости. Цилиндр в начале книги вешали на высокую нефритовую раму, и свиток медленно разматывали перед глазами читателя.

Кикаха стоял в широко освещенном углу, как раз под отверстием в потолке.

Одетый в черное жрец Такоакол объяснял Кикахе значение некоторых пиктограмм. Во время прошлого визита Кикаха изучал письменность, но запомнил только пятьсот рисунков-символов, а для беглого чтения требовалось знать по меньшей мере тысячи две.

Такоакол показывал окрашенным в желтый цвет пальцем с длинным ногтем местонахождение дворца императора Миклосимла.

— Точно так же, как дворец Властелина мира сего стоит на вершине самого высокого уровня мира, так и дворец Миклосимла стоит на высочайшем уровне Таланака, величайшего города в мире.

Кикаха не стал ему перечить. Когда-то столица Атлантиды, занимавшей внутреннюю часть уровня, предшествовавшего самому высокому, была в четыре раза больше и населеннее Таланака. Но ее уничтожил захвативший тогда планету Властелин, и теперь в развалинах обитали только летучие мыши, птицы и разного рода ящерицы.

— Но, — продолжал жрец, — там, где у мира пять уровней, в Таланаке трижды три уровня, или улицы.

Жрец свел вместе крайние длинные ногти пальцев обеих рук и, полузакрыв раскосые глаза, произнес речитативом проповедь о магических и теологических свойствах числа три, семь, девять и двенадцать. Кикаха не перебивал его, хотя и не понимал некоторых терминов.

Он услышал странное лязганье в соседнем помещении. Одного раза было достаточно для человека, выжившего потому, что его не требовалось предупреждать дважды. Более того, он потому-то и жив до сих пор, что всегда начеку. Минимальный уровень напряжения он сохранял даже в минуты отдыха и занятия любовью. Поэтому никуда, даже в предположительно безопасный дворец Властелина, он никогда не заходил, не отыскав прежде возможного укрытия для себя.

У Кикахи не было причин считать, что кто-то станет устраивать на него засаду в этом городе, и особенно в святая святых храма — в библиотеке. Но сколько раз в его жизни случалось, что никаких причин для беспокойства не имелось, и все же возникала опасность, грозящая гибелью.

Слабое лязганье повторилось. Кикаха, не извинившись, побежал к арочному проходу, из которого донесся этот неопознанный и, следовательно, зловещий шум. Многие одетые в черное жрецы подняли головы, отрываясь от столов с наклонной поверхностью, где они рисовали на коже пиктограммы, или отвернулись от висевших перед ними книг. Кикаха был одет как преуспевающий тишкетмоак, поскольку считал благоразумным как можно больше походить на местных, где бы ни находился. Но кожа его выглядела намного бледнее, чем у самого светлого из жителей Таланака. И, кроме того, он носил на поясе два ножа, уже одно это выделяло его. Он стал первым, помимо императора, вошедшим в это помещение вооруженным.

Такоакол окликнул его, спрашивая, не случилось ли с ним чего-то неприятного. Кикаха обернулся и приложил палец к губам, но жрец продолжал ехидные расспросы. Кикаха пожал плечами. Возможно, на взгляд стороннего наблюдателя он и выглядел дураком или чересчур осмотрительным. Такое с Кикахой уже случалось, и не раз, в других местах, но ему было наплевать.

Приблизившись к арочному проему, он снова услышал лязганье, а потом легкое поскрипывание, словно люди в доспехах медленно, осторожно шли сюда по коридору. Они не были тишкетмоакскими солдатами, так как те носили стеганые доспехи. У тех имелось стальное оружие, но бряцание ножен звучало бы по-другому.

Кикаха собирался отступить через библиотеку и исчезнуть в одном из выбранных заранее выходов. В тени арочного проема он мог наблюдать за всеми, кто войдет в библиотеку. Но он не мог устоять перед желанием немедленно узнать, кто же сюда вторгся, и рискнул, выглянув из-за угла, чтобы бросить один быстрый взгляд.

В двадцати футах от него шел человек, полностью облаченный в стальные доспехи. За ним по пятам следовало двое или четверо рыцарей, а за ними по меньшей мере тридцать солдат, мечников и лучников. А сколько еще было за поворотом коридора?.. Кикаха и прежде случалось удивляться, пугаться и испытывать потрясения. Но никогда его реакция не была такой заторможенной. Несколько секунд он стоял оцепеневшим, прежде чем прошел шок от увиденного.

Рыцарь во главе колонны — высокий человек, лицо которого Кикаха рассмотрел благодаря поднятому забралу, — оказался королем Эгестхэма, Эрихом фон Турбатом. Ему и его людям абсолютно нечего было делать на этом уровне.