Многоликая Индия

Сравнительно невысоко начинаются повороты. Машина все время вертится то налево, то направо. Дорога в отличном состоянии, вся по внешней стороне обложена побеленными камнями, вьется, вьется, стремится все выше и выше. Вот уже по склонам сбегают плоскими ступеньками террасные поля. Некоторые террасы по метру шириной, а некоторые по три-пять метров в зависимости от крутизны склона. Каким трудолюбием надо обладать, чтобы вручную превратить склон горы в систему взаимно связанных террас и террасок и укрепить их стенки камнями, а иначе размоют и унесут урожай дождевые потоки!

Высятся, громоздятся вокруг нас горы, вершины выходят из-за вершин. Уже кончились низкие путаные леса, стоят высокие сосны, рослые лиственные деревья, а между ними поляны в цветах.

— А вот на этом месте мы видели тигра в прошлую поездку, — вдруг сообщил Кеваль.

— Где? Как это — тигра? Большого? Близко? — посыпались вопросы.

— Да, очень близко. Он перешел шоссе метрах в тридцати от машины, сел на этот каменный барьер, а потом спрыгнул в кусты и ушел вниз.

— И вы не испугались?

— Не успел. Да и чего бояться? Ведь мы были в машине.

— Они иногда бросаются и на машины.

— Ну, это исключительно редко. Обычно они уходят.

— Кеваль, а здесь много тигров?

— Да, мэдам, есть.

— Вы их боитесь? («Господи! Какие я глупости спрашиваю!»)

— Да. Их все боятся. Но нельзя им сдаваться.

— Да как же ему не сдаться, если он на вас прыгнет?

— Надо его бить в живот.

— Как это в живот? Чем?

— Ножом, или палкой, или хоть кулаком. Когда он на вас прыгает, а он прыгает всегда вот так. — Тут Кеваль бросил баранку и протянул вперед обе руки с растопыренными пальцами, но, увидев, что машина вильнула к обрыву, быстро положил их обратно. — Когда он прыгает, он открывает свой живот, а живот у него длинный и мягкий. Вот тут и надо бить изо всех сил, и можно его убить.

— Кому-нибудь удавалось?

— Да. Мой друг из нашей деревни в Пенджабе недавно встретил тигра в тростниках и убил его кирпаном.

— Что это такое, кирпан? — спросил кто-то из нас.

— Ну, это наше оружие. Мы в Панджабе всегда ходим с кирпаном. Это похоже на меч или кинжал. Сикхи всегда вооружены, такой у нас закон.

— И что же, тигр его не ранил?

— Ранил, ободрал плечо. Но потом это прошло, зажило.

Разговор иссяк. Каждый старался представить себе, как этот панджабский парень один на один провел встречу в камышах с самым сильным и беспощадным зверем.

Облака, как раздерганная вата, цеплялись за сосны, ложились на склоны, повисали над долинами. Они висели под нами над глубокой пустотой, и от одного взгляда вниз начинала кружиться голова. То тут, то там на горных склонах виднелись небольшие селенья. Кое-где на лужайках паслись буйволы, их пасли дети. Каково это детям — пасти скот в местах, где так свободно бродят тигры! Бывает, они нападают и на людей, хотя Джим Корбетт пишет, что людоедом тигр становится только тогда, когда он был серьезно ранен и после этого не имеет сил свалить более крупную и быструю дичь. Вероятно, это так и есть, однако кто же может дать этим детям гарантию в том, что в окрестностях не бродит именно такой тигр, жаждущий легкой добычи?

Пастухи со скотом стараются держаться подальше от зарослей, по ведь тигр одним прыжком покрывает 10–15 метров…

А машина петляла, петляла, налево-направо, налево-направо, все выше и выше. Въехали в облако, нас облил дождь, выехали из облака почти по вертикали, посмотрели на него сверху, стали обсыхать.

И вдруг в путанице кружащихся вокруг нас горных вершин возникли белые домики, серые домики, красные черепичные крыши, улицы, заборы — Найни-Тал.

У въезда нас остановили, проверили документы и открыли шлагбаум — милости просим.

Улицы городка идут тоже террасами — все выше и выше. На них стоят двухэтажные деревянные дома. Вдоль всего второго этажа крытые галереи. Эти дома почти все являются «отелями», то есть небольшими частными гостиницами, где сдаются комнаты на два-три месяца тем, у кого достаточно денег, чтобы выехать сюда, спасаясь от палящего летнего зноя равнин.

Комнаты обычно большие, с двумя-тремя кроватями, столом и стульями. Из-за того, что окна выходят на галерею, внутри полутемно. По вечерам зажигаются под потолком лампы под простыми стеклянными абажурами или вообще без них.

Обедать все сходят вниз, в общий зал. Какими-то очень неуютными показались нам эти отели. Хотя в Индии понятия уюта вообще не существует. Для нас уют — это что-то мягкое, теплое, ласкающее тело и душу. А в этой стране не нужно ни мягкого, ни тем более теплого. Индийский уют заключается в том, чтобы окна были плотно закрыты ставнями, чтобы полы были цементные или каменные, а скамейки и стулья имели плетеные сиденья и чтобы в комнате как на полу, так и на стенах, шкафах было бы поменьше вещей, вещиц и безделушек, которые немедленно покрываются здесь толстым слоем пыли. Так что уют уюту рознь.