Многоликий Христос. Тысячелетняя история тайных евангелий

Псевдоэпиграфы касаются огромного множества вопросов и тем, однако можно выделить в них и нечто общее. Прежде всего, они стремятся ответить на вопросы, которые вставали перед читателями канонических писаний – и на которые не находилось достаточно подробных ответов, способных удовлетворить любопытных. Особое место занимают рассказы о различных сверхъестественных видениях, откровениях и вознесениях на небеса, отвечающие народной потребности более детально представлять себе географию рая и ада. Многие тексты описывают реалии мира невидимого, как нынешние (визионерские путешествия на небеса и в ангельские миры), так и будущие (апокалипсисы). Апокалипсисы – пророчества о скором конце света – в эпоху Второго храма пользовались особой популярностью. Стандартная христианская Библия включает лишь два апокалипсиса, Книгу Даниила и Откровение Иоанна Богослова; но в собрании Чарльзуорта их девятнадцать.

ТАКИЕ КНИГИ ОСТАВИЛИ БОГАТОЕ НАСЛЕДСТВО окраинам раннего христианства, особенно гностицизму, который учит, что верующие, преуспевшие в познании, могут вознестись из нашего мира иллюзий в истинную реальность Света и Премудрости. Историки спорят о том, что взял гностицизм из древнейшего христианского движения, а что – из древнеиудейской мысли, в глубинах которой возникли псевдоэпиграфы. Разумеется, гностические писания разделяют с псевдоэпиграфами немало идей, особенно связанных с вознесением на небеса и ангельскими мирами. Без корпуса псевдо-ветхозаветной литературы гностицизм попросту непонятен¹⁴.

Некоторые псевдоэпиграфы – по крайней мере в известной нам форме, – можно даже назвать гностическими. Так, давно утерянное Евангелие от Евы приводило в ужас ортодоксальных клириков, полагавших, что в нем проповедуется сексуальная вседозволенность. Некоторые писания, зарытые в Наг-Хаммади, приписаны ветхозаветным фигурам – Симу, Мелхиседеку, а также Норее, которая названа женой Ноя. Мы находим здесь и Апокалипсис Адама, переданный им сыну Сифу, и трактат за подписью самого Сифа. Сиф интересовал и иудеев, и христиан. Согласно некоторым толкованиям книги Бытие, он был прародителем всего рода человеческого, ибо дети Каина не пережили Потоп. Другие верующие видели в нем основателя особого царского рода и предшественника Христа. (В наши дни идею особой спасительной роли потомков Сифа популяризирует фильм «Ной».) В раннем гностическом движении, особенно в Египте, сифиане составляли значительную общину, и Евангелие Иуды упоминает «Сифа, называемого Христом». Прослеживая влияние псевдоэпиграфической литературы далее, в Средневековье и позже, мы видим прямую связь с гностической литературой, столь интригующей современную публику¹⁵.

Ученые не вполне согласны между собой в том, какие тексты следует считать гностическими, а какие – более близкими к позиции ортодоксальной церкви. Яростные споры идут вокруг «Гимнов Соломоновых» – прекрасного сборника религиозной поэзии, возможно, отражающего богослужебную жизнь Сирийской церкви во II–III веках. Некоторые образы этой поэзии поражают:

Чашу молока поднесли мне,

И я выпил ее в сладости доброты Господней.
Чаша эта – Сын,
Корова – Отец,
А Доившая Корову – Дух Святой.

Некоторые ученые считают, что «Гимны Соломоновы» первоначально были иудейскими или, по крайней мере, адаптированы с иудейского оригинала. Некоторые даже считают их авторами иудейскую секту ессеев, вероятных создателей Свитков Мертвого моря¹⁶.

НА ПРОТЯЖЕНИИ ХРИСТИАНСКОЙ ИСТОРИИ церковь очень по-разному относилась к псевдоэпиграфам, которые современным католикам и протестантам почти не известны. В прошлом отношение к ним было другим – зачастую церковь одобряла чтение этих текстов, а некоторые из них даже включала в Библию как писания, вполне заслуживающие доверия.

Впрочем, на латинском Западе после конца античности эти тексты большой роли не играли. То, что эти альтернативные тексты крайне редко упоминаются в списках разрешенных и запрещенных книг, столь распространенных начиная с VI века, говорит о том, что в них, в отличие от древних гностических текстов, не видели угрозы. Вплоть до Возрождения мыслители латинской католической Европы этими текстами не интересовались¹⁷.