Многоликость

В этом новом мире были и другие мушки. Они изо всех сил бились о стеклянные стенки сосуда, пытаясь выбраться из неведомо кем уготованной твердой и блестящей западни.

Мучения мушки только начинались. Еще не раз ей сдавливали бока, ломая крылья. Потом к брюшку прикоснулось что-то острое и холодное, а в следующий миг вся она изогнулась от невыносимой боли, разрывающей внутренности.

- Осторожнее, Иван Корнеевич, она должна оставаться живой до тех пор, пока не извлечем личинки и не выдавим околоплодную жидкость

- Постарайтесь, ребятки, у меня пока экземпляров немного, а личинки и жидкость нужны срочно. От этого зависит жизнь нескольких людей, - говорил профессор Стень энтомологам, массируя по китайской гимнастике виски, лоб, веки, затылок. Последнюю неделю он спал меньше трех часов в сутки. Даже его мощный тренированный организм не выдерживал таких нагрузок и находился на грани нервного истощения. Владимир Игнатьевич знал, что это не пройдет бесследно, что потерянное в эти дни здоровье ничем не восполнишь. Раньше он бы, пожалуй, дал себе передышку. Раньше. Но теперь он и сам толком не понимал, что с ним приключилось, почему он не может остановиться, почему, как только проваливается в сон, перед ним встает лысый человек в белом больничном одеянии, с белым, как гипсовая маска, добрым и грустным лицом, и даже во сне начинает щемить сердце: почему жизнь этого человека стала теперь по значимости чуть ли не вровень с бесконечной важностью собственной жизни...

- Поразительно красивая расцветка у этой мутантки. Как брюшко разрисовано, не пожалела красок природа! Не забыли описать? А то ведь их скоро и вовсе не останется.

- Отловишь еще.

- Ишь ты, оптимист! Как говорили древние римляне, "Орлюк не ловит мух". А если серьезно, то на пруду их уже всех выморили дихлофосом, а в лаборатории еще не научились как следует разводить.

- Научитесь. Для чего-то существует институт ваш? Жизнь этого вида придется поддерживать до тех пор, пока химики не научатся in vitro синтезировать ферменты, которые мушка продуцирует.

- До этого еще далековато.

- Значит, не будет безработицы в ведомстве вашем. Как хотели, да позабыли сказать те же древние: "Орлюк разводит мух".

...Мушка изогнулась еще раз, когда игла шприца оторвала личинки и втянула их, и неподвижно повисла в зажимах, похожая на комочек грязной ваты. И лишь в одном месте еще сохранилась крупица золотистого блеска.

...Из благодатных райских кущ вылетела мушка и понеслась на Евгения Максимовича. Он попытался уклониться, но мушка приближалась. Ее жужжание переходило в гул мотора, хотелось заткнуть уши и упасть лицом вниз, зарыться в траву, не видеть того, что неминуемо должно произойти.

И тогда из зарослей поднялся уже знакомый великан, взмахнул рукой и поймал жужжащее насекомое. Изменилось жужжание, стало добрым и жалобным: "Отпусти меня, молодец. Исполню что пожелаешь..."

"Это из сказки!" - вспомнил Евгений Максимович. Он каким- то чудом проник в планы насекомого и закричал: "Не отпускай ее, а то..."

Кулак великана все сжимался, и тогда мушка закричала, но крик ее теперь доносился откуда-то из ушей, из ноздрей великана, он шел из его волос, из его кожи: "Отпусти, я твоя мать, я - это ты, ты - моя личинка..."

"Не отпускай!" - снова предупредил великана Евгений Максимович.

Великан успокаивающе улыбнулся и подмигнул ему, совсем как Владимир Игнатьевич, и 'крепче сжал кулак.

Он зашагал, через кусты, и там, где он проходил, поднимались его близнецы-великаны и шли следом.

Евгений Максимович тоже хотел бежать за ними, но не мог оторвать ног от земли. А великаны уходили все дальше, прямиком в синее небо, и до Евгения Максимовича уже едва доносился жалобный крик: "Отпустите, я ваша мать, а вы - мои родные детки, мои личинки..." Там, где проходили великаны, вспыхивали новые звезды, безопасные и уютные, как плафоны. Вот одна зажглась ярче других, и Евгений Максимович поневоле открыл глаза.

Низко над ним наклонилось огромное лицо. Серые большущие глазищи блестели, как два перевернутых круглых пруда.

- Проснулись? Могу обрадовать вас. Второй день, как вводят стимулятор вам, а гемоглобин уже поднялся в полтора раза. Чувствуете, что одышка стала меньше? И во сне дышите ровнее.

Евгений Максимович еще несколько минут поморгал, прогоняя остатки ночных видений. Преодолевая головокружение, приподнялся, потянулся к стакану с тоником. Стакан оказался в руке, будто сам впрыгнул в неё. Ощущение было забавным, и Евгений Максимович улыбнулся.

Сделал два глотка. Сухость во рту прошла. Он облизнул потрескавшиеся губы и перевел дух. Да, профессор прав: дышать стало легче.

- Сейчас вам введут витамины, а потом, если позволите, ваш приятель навестит вас.

- А вы теперь сиделкой работаете?

- До этого пока не дошло. Однако, раз вы язвите лечащему врачу, да еще пока профессору, значит, дела пошли значительно лучше...

Профессора сменила сестра со шприцем - ввела витамины, а потом в палату бочком проскользнул Петя. Подобрался поближе к постели, сел на краешек стула и сказал полушепотом: