Многоножка

— Дать салфетки? — предложила незнакомка. Она была красивой: бледнолицей и с огненно-рыжими кудрями. Одета в бежевое пальто и чёрный шарфик.

— Да, пожалуйста… — согласилась Тамара. — Вот только… — она показала, что обе её руки заняты (Стикером и Зонтульей), и это будет проблематично.

Девушка всё сразу поняла и пододвинула свой зонт к ней.

— Сверни, я помогу.

Зайдя под навес близлежащей остановки («Пасмурная»), они свернули свои зонты, и Тамара, отдав Зонтулью в руки девушки, вытерла салфетками лицо и руки. Куртку было не жаль, а вот в юбке и колготках ей предстояло ходить ещё целый день…

«Ничего, — решительно подумала Тамара, отдавая девушке салфетки. — Как-нибудь разрулю.»

— Спасибо ещё раз.

— Может быть, помочь тебе? — спросила та. — Куда ты идёшь? Давай такси вызову…

— Да нет, не надо, — Тамара весело мотнула головой, отфыркиваясь, как мокрый пёс. — Сама добегу. Школа моя недалеко.

— Ну как знаешь… Будь осторожнее и не попади под машину, ладно?

— Хорошо! — радостно засмеялась Тамара. Не то, чтобы её сильно обрадовала неожиданная забота — скорее, обрадовало то, что рыжущая незнакомка настолько сильно о ней беспокоится. Хотя они даже не друзья… Но после этого совсем немного стали.

— Ну… Пока, — немного рассеяно произнесла она, развернулась и пошла в свою сторону.

Тамара, глядя ей вслед, почему-то подумала о том, что они ещё встретятся. Хотя внятных причин думать так у неё было не очень много. Что-то было в этой девушке очень хорошее. Не просто доброе, а какое-то активно-доброе.

«Любишь ты странные речевые обороты», — вздохнул Стикер, стукая по тротуару.

— Отстань, — улыбнулась Тамара. — Я просто представлю, что на меня брызнул небольшой дождь. В целом, так ведь и было… Почти.

Проходящий мимо шатающийся мужчина удивлённо взглянул на болтающую с собой девушку, но Тамаре до него не было дела. Впереди уже виднелось светло-зелёное здание школы.

* * *

Тамара никогда не замечтывалась о том, чтобы стать писателем — её всегда интересовали более подвижные виды деятельности. Но если бы её кто-то спросил, с чего началась эта самая настоящая история — то, немного подумав, она сказала бы: с того момента, как её по пути в школу обрызгала машина. Ведь именно благодаря этому она впервые встретила Свету Манохину, и вряд ли бы в дальнейшем с ней подружилась.

Но обо всём по порядку.

В то дождливое пятое октября Тамара Суржикова шла в школу с твёрдым намерением изменить свою жизнь и наконец-то попроситься в школьный театральный кружок, куда она так давно хотела. Она знала, что шансы её, в целом, невелики из-за присутствия Стикера, но всё же лелеяла свои надежды вплоть до конца четвёртого урока — предпоследнего в эту пятницу. Именно после него она решилась пойти и напомнить ребятам из кружка про обещание Дениса «подумать».

Театральный кружок был на первом этаже. Ему принадлежали два кабинета и большую часть времени — расположенный рядом актовый зал, где-то и дело проводились репетиции. Борясь с собственным удушающим смущением, Тамара несколько минут потратила на то, чтобы браться за ручку двери, отпускать её и снова неуверенно браться. Неизвестно, сколько ещё она могла простоять там, если бы дверь не открылась и из кабинета не выглянула Даша Швецова — та самая, которую ненавистники звали «Дурьей». И такое прозвище ей подходило как нельзя кстати.

Дурья была тонкой, белой и какой-то «высушенной», с постоянно выпученными большими глазами и пышной копной чёрных волос, которые резко контрастировали с бледной кожей. Большую часть времени, когда Тамара видела её, Дурья смотрела на окружающих взглядом «ты это мне сказал?!» В общем — по представлениям Тамары, для Дурьи сцена была худшим, где она могла проявить себя, местом.

А ещё она курила за гаражами — но об этом, как водится, никто не должен был знать.

— Тебе кого? — спросила она, перемалывая зубами жвачку.

Тамара решила не дрейфить перед лицом опасности.

— Я хотела… к вам вступить.

— Вступить — в смысле, в клуб?

«Клубом» школьники называли то, что все остальные звали «кружком». Отличие было только одно: первое звучало престижнее, чем второе.

— Мы инвалидов в актёры не принимаем, — вынесла ей короткий вердикт Дурья. — Что ты можешь делать? Костюмы шить умеешь?

Тамара мотнула головой: всегда, когда она пыталась шить, она колола иголкой пальцы.

— А что умеешь?

— Ну что-нибудь…

— Ну вот когда что-нибудь придумаешь — тогда приходи.

— Но мне Денис сказал, что вы подумаете…

Дурья недовольно помолчала, прежде чем сказать:

— Ну и чё мне теперь, что Денис сказал? Играть ты с палкой не сможешь, шить костюмы не умеешь. У нас и так народу навалом. Давай, гуляй.

— Ну пожалуйста! — в отчаянном последнем порыве Тамара бросилась вперёд так резко, что кольнуло колени — но она не обратила внимания.

— Чё «пожалуйста»?! — Дурья вылупилась на неё, казалось, ещё чуть-чуть — и плюнет жвачкой в лицо. — Чё тебя, брать только за то, что ты инвалидка? Я сказала тебе — гуляй.

И она захлопнула перед Тамарой дверь, оставив её в пустом коридоре.

* * *