Многоножка

– Людей пока сюда не приводи. Своё обещание ты выполнила выше крыши. НО, – спокойный и напряжённый голос вмиг взлетел вверх, – НЕ ДУМАЙ, ЧТО Я СТАНУ ДАВАТЬ ТЕБЕ ПОБЛАЖКИ!

Сделав выдох, Света произнесла тише, но всё ещё сурово:

– Раз взялась – то выкладывайся на полную! Не сможешь – мы выступим без тебя! А если хочешь играть на сцене – то, чёрт тебя дери, докажи, что действительно хочешь!

В тот момент у Тамары на глаза чуть слёзы не навернулись.

– Да!

* * *

Вечером того же дня в квартире Суржиковых разгорелся настоящий скандал.

Не сказать, что Тамара была к этому не готова – готовилась весь день с самого утра, потому что знала, что пойдёт в «Стаккато» несмотря ни на какие запреты. Но всё-таки видеть маму кричащей было неприятно.

– Как у тебя наглости хватило врать мне в глаза?!!

– Я не врала! Я тебе не говорила, что не пойду туда! Я просто спрашивала разрешения!

Причём досталось не только ей – и папе, который, в целом, был не против того, чтобы она куда-то ходила после школы, и Егору, который не проконтролировал, как его просили, чтобы его сестра вовремя вернулась из школы и сидела дома.

– Но она мне СМС-ку прислала, что уйдёт к подруге…

– К какой подруге, Егор?! Ну тебе же не семь лет, чтобы ты на такое вёлся!..

– Ну Риммочка, ну дорогая, – попытался успокоить маму папа, – ну что такого, ну ходит она в театр – ну пусть ходит…

– Да ты не понимаешь, что она себя калечит?! Что ей нельзя перенапрягать ноги – это ей сказал врач! А она только усугубляет положение!

– Ничего она не усугубляет, да, Тома?…

– Да тебе вообще на дочь плевать, да?!

Всё кончилось тем, что Тамара, так и не успевшая переодеться, выскочила на улицу и позвонила бабушке – испросить разрешения переночевать сегодня у неё. Бабушка авиалайнеру «Тамарус» посадку на своём аэродроме разрешила.

* * *

– Заходи, дорогая, заходи, – ворковала бабушка, словно большая добрая сова, покачиваясь на ходу из стороны в сторону. – Дверку закрывай. Давай, разувайся, я чайник поставлю… Проходи, не пугайся, у меня здесь гости на ночь глядя…

В гостиной перед включенным телевизором на диванчике расположилась пожилая леди – толстая, в очках, со строгим взглядом, с кольцом на пухлом пальце и странной улыбкой.

– Здравствуйте, – поздоровалась Тамара, входя в комнату.

– Это внучка моя, Тамара Павловна, – донеслось с кухни. Бабушка, видимо, обращалась к женщине.

– Приятно познакомиться, – та слегка наклонила голову. Голос у неё был певучий и жеманный одновременно.

– Это, – пропыхтела бабушка, возвращаясь с кухни, – Людмила Юрьевна Лебедева, моя давняя подруга. Помнишь, я говорила, как мы с ней в «Буратино» ходили?

Тамара подняла брови.

– Ого!..

– Ничего себе, что, Фрось, ты вспомнила! – немного удивилась бабушкина гостья. – Давно же это было… Сколько лет?

– Да шестьдесят, не меньше.

– Да ну! Полтинник.

– Ну где-то между, – флегматично согласилась бабушка. – Тамарка вон сейчас там занимается, поднимает деятельность…

– Это как это? – заинтересовалась вдруг Людмила Юрьевна, вонзив глаза за очками в Тамару.

Пришлось вкратце рассказать ей, что того «Буратино» уже не существует, – переименовался в «Стаккато» и успел пережить многое, прежде чем чуть не развалился.

– Людка, Ильрата-то Фахитовича помнишь?

– Это который пением-то у нас занимался? А как же не помню, я недавно его внучку нашла. Умер он пару лет назад.

– Да ты что? Ну старенький уже был…

– А то! Ему же за восемьдесят уже стукнуло…

– А его внучка к нам не хочет? – спросила Тамара осторожно. Помнила про слова Светы про то, что людей у них теперь достаточно, но спросила, не надеясь на результат.

Людмила Юрьевна пожала плечами.

– Не спрашивала… Слушай, а как там сейчас? Ну, в «Буратине»…

– «Стаккато» он теперь называется, – поправила её бабушка.

– Ааа, ну… Бардак там был, – Тамара слегка рассмеялась. – Света рассказывала, что они с её отцом поставили хороший спектакль – «Мастера и Маргариту», вроде бы, – и якобы даже какой-то московской комиссии очень понравилось, и они спонсировали его какое-то время. А загнулся театр из-за того, что Светин папа заболел, и после него руководить было некому.

– А ты-то чего туда пошла?

– На сцене играть хочу. А в школьном театре не пускают, говорят – инвалид.

– Молодец у тебя внучка-то, – уважительно произнесла Людмила Юрьевна, обращаясь к бабушке, при этом оттопыривая уголки губ вниз, – молодец, ничего не скажешь. С характером.

Тамаре стало неожиданно приятно услышать подобное. Хвалили её редко, и ещё реже – за какой-то там «характер», которого она в себе и близко не видела.

В этот момент у бабушки зазвонил в коридоре телефон и та отправилась отвечать.