Многоценная жемчужина

Века людского в предельную меру достигнув, столетний
(Сорокалетний, когда годы священства сочтем),
Добр и красноречив, Триединого Бога служитель,
Здесь я, Григорий, обрел праху покой своему.
Но окрыленная ввысь возлетела душа. Иереи,
С пеньем спешите сюда — почесть могиле воздать.

ЭПИТАФИЯ МАТЕРИ

Нонна, Фильтатия дочь. — А где скончалась? — Во храме.
— Как? — Средь молитвы? — В каких летах? — Дожив до седин.
— О, прекрасная жизнь и угодная Богу кончина!..

ЖАЛОБЫ

Увы, Христе мой! тяжко мне дышать и жить!
Увы! нет меры, ни конца томлению.
Увы! всё длится странствие житейское,
в разладе с целым светом и с самим собой,
и образ Божий меркнет в унижении!
Какой же дуб такие вихри выдержит,
какой корабль такие бури вытерпит?
Изсякли силы, изнемог я в горестях!
Не доброй волей отчий сан воспринял я,[80]

—приняв, нашел святыню в поругании;[81]
друзья врагами стали; плоть язвит недуг;
каменьями толпа меня приветствует;
далече паства,[82] чада же духовные
одни со мной разлучены, другие же
спешат предать. Горька печаль отцовская!
А братья по священству, злее недругов,
забыли и о Трапезе таинственной,
о равной доле в пастырском служении —
о том, что и в презренном подобает чтить;
не подают мне утешенья в бедствиях,
спиною повернувшись к одинокому.

ПАДЕНИЕ

Увы, Христе мой! древний приступает змий.
Увы, он приступает, я же немощен.
Увы, вкусил от древа я познания.
Увы, ко злобе Злобою склонен самой.
Я боле не божествен, Рай утратил я.
Меч пламенный, свой пламень угаси на миг,[83]
дабы вступить мне сызнова в блаженный сад,
как оный тать, с креста в Эдем допущенный.

СТУПЕНИ ОБИДЫ

Горька обида. Если ж уязвляет друг —
двойная горечь. Если ж из засады бьет —
тройная мука. Если ж брат по вере твой —
скрепись душа. Но если иерей, —
увы, куда бежать от смертного томления?

ЛЕСТНИЦА ЦЕЛОМУДРИЯ

Чистотою чистый ставим
На ступень себя же выше:
Тот, кто ложу непричастен,
Равен ангельской природе;
Кто воздержным стать ревнует,
К девственникам сопричтется;
Кто хранит во браке верность,
Соравняется с воздержным.
Лишь держись твоей ступени:
Улучишь и то, что больше.

КОНСТАНТИНОПОЛЬСКИЙ ЭПИЛОГ

ИОАНН МАЛАЛА {10}

СЛОВО ВТОРОЕ

По кончине Гефестовой правил египтянами сын его Гелиос дней четыре тысячи четыреста семь, сиречь годов двенадцать и еще дней девяносто семь; но во времена те ни египтяне, ни прочие народы не умели еще счет вести, но одни числили за годы обращения луны, иные же обращения дневные. Счисление же по двенадцати месяцам измышлено было после того, как нареклись человеки у царей подданными.