Мобилизация организма. На что способно наше тело в экстремальных условиях

Однажды весной, в марте 1850 года, один из сотрудников музея заинтересовался именно этим экземпляром Eremina desertorum. Он спускается в подвал, аккуратно извлекает экземпляр из коробки, осторожно отделяет раковину от картонной карточки и промывает раковину теплой водой. Внезапно внутри раковины раздается какой-то шум, а пораженный и не верящий своим глазам сотрудник видит, как из раковины медленно появляется голова моллюска со всеми четырьмя глазами на стебельках разной длины. Пустынная улитка жива! От соприкосновения с жидкостью она очнулась от глубокого летаргического сна. Такое поведение, конечно, не исключение и характерно для многих улиток, обитающих в пустынных областях. Но какой долгий срок! При современном уровне развития техники эту улитку можно было отправить на Марс и вернуть обратно, снабдив ее минимальным запасом кислорода и оставив ей запасы воды и энергетических субстратов. Что нужно человеку для путешествия на Марс? Какие психологические, физиологические, медицинские проблемы ожидали бы его в пути? Сможем ли мы погрузиться в глубокий анабиоз, как пустынная улитка? И если да, то какое воздействие окажет эта летаргия на наш организм? Об этом мы поговорим в последней главе.

Надо сказать, что, несмотря на длительную летаргию, у той улитки отнюдь не пропал аппетит. Согласно рассказам свидетелей, она за несколько дней восстановила свои запасы жидкости, проявила недюжинный интерес к листьям салата и стала одним из самых популярных лондонских аттракционов. Через два года эта Eremina desertorum умерла, чем опечалила множество людей.

Не улитка, а целый гониатит, окаменевший слепок ископаемой улитки, лежит на моем письменном столе в Шарите – превосходный, самый крупный экземпляр из обнаруженных в 1976 году в Хамар-Лагдаде. На прощание нашей команде его подарили организаторы экспедиции. Что сталось с моими товарищами по этой экспедиции, с моими мюнстерскими учителями? Иоахим, наш неутомимый автомеханик в путешествии в Марокко, пережил мотоциклетную аварию и переехал с семьей в Великобританию; Бернгард стал минералогом и пропал из поля моего зрения; Штефан, мой школьный друг и однокурсник, любитель растений, стал палеоботаником. Он увлеченно занялся изучением плаунов нижнего девона и каменноугольного периода. Число ученых, занимающихся этой темой, сравнимо с числом ученых, исследующих обратную сторону Луны. Из Мюнстера он переехал в Берлин и устроился хранителем Берлинского музея естествознания. Профессор фон Шуппе умер в 2004 году, а профессор Хельдер – в 2014, в возрасте 99 лет. Рольф, с которым мы в Эрфуде спорили о жизни, только за две недели до смерти Хельдера смог исполнить его последнее желание. Рольф забрал его из Августинума в Штутгарте, и они вместе поехали в Хольцмаден. В музее Хольцмадена, сидя в кресле-каталке, он въехал в центральный зал морских лилий, где находится самая большая в мире окаменевшая колония морских лилий, воссозданная многолетним кропотливым трудом. Хельдер хотел еще раз повидать эту плавающую колонию, укрепленную на стволе ископаемого дерева. Тридцать лет назад Рольф решил заново обустроить и восстановить семейное наследие, музей древнего мира «Гауф», расширить его. С этой целью он ходил по рынку в Эрфуде, ругаясь с продавцами. Обязанность продолжить семейную традицию может временами быть тягостной – это понятно. Но неприятности окупились сторицей, у Рольфа получилось нечто поразительное: самый крупный частный естественно-научный музей Германии, 40 000 посетителей в год; к музею ведет особое ответвление автострады.

И еще одно замечание в конце главы: я знаю, дорогие читатели и многоуважаемые читательницы, что приготовил для вас поистине «трудный материал» на последних нескольких страницах. Но я считаю чрезвычайно важным, прежде чем приступать к изложению сущности климатических и вирусологических проблем человека, разобраться сначала со сложностями физиологии человеческого организма. Этой сложности мы обязаны нашей невероятной приспособляемостью. Высокочувствительное взаимодействие и согласованность наших телесных функций объясняется угрозами, которым мы подвергаемся со стороны мощных внешних воздействий. Все изменения – будь то воздействие температуры окружающей среды, контакт с неизвестным ядовитым веществом, встречи с новыми штаммами бактерий и вирусов – опасны для жизни, а не просто причиняют неприятности, как я убедился на собственном опыте, когда я, будучи абсолютно неподготовленным и без всякой полезной нужды, подверг себя (свой организм) воздействию совершенно мне (ему) незнакомой внешней среды. Об этом речь пойдет в следующей главе.

Синий лед Блауайса, или Когда горы зовут Благо и вред горного воздуха