Мобилизационная стратегия хозяйственного освоения Сибири

Типичная картина состояния животноводства в хозяйствах «социалистического» сектора изображена в информации руководства Татарского района в Западно-Сибирский крайисполком от 15 марта 1932 г. В документе приводятся следующие примеры содержания животных в колхозах и совхозах: «непролазная грязь»; «коровы подстилок почти никаких не имеют»; «скот весь закарюз в навозе»; «холодно»; «дворы не дооборудованы»; «вентиляция отсутствует, в силу чего у ряда коров уже вылазит шерсть и заводится вошь»; «коровы в большинстве своем во время дойки не поднимаются»; «норма кормления снижена до минимума, т. е. до 8 кг в сутки, в силу чего скот в родильном уже не поднимается»; «концентрированные корма расхищаются»; «скот в большинстве своем поится один раз в день»; «подходы скота к водопою никогда не очищаются»; «скот выпускается большими партиями, без предварительной наливки воды в колоды, в силу чего получается большая давка скота»[150].

Известный историк-аграрник В. В. Кондрашин определил подобное поведение колхозников, как «итальянскую забастовку»[151]. И это была естественная реакция людей практически ничего за свой труд в колхозах не получающих. Широкое распространение в деревне получили хищения колхозного имущества, прежде всего хлеба. Для того чтобы спасти себя и свои семьи от голода, сельские жители пытались похитить зерно везде, где отсутствовала охрана, выкашивая его на полях, собирая на стерне, забирая из скирд, возков, токов и амбаров.

Вполне естественным выглядело нежелание живущих впроголодь колхозников трудиться «за палочки», низкое качество их работы, сопровождающееся бесхозяйственностью, хищениями. Власти квалифицировали такое отношение людей к колхозной жизни как проявление классовой борьбы и кулацкого саботажа со всеми вытекающими отсюда последствиями. Следует отметить, что хищениями «общественной» собственности определялись не только случаи тайного или открытого несанкционированного присвоения колхозного имущества, но и раздача колхозникам по решению общих собраний, правлений и председателей продовольствия до выполнения заготовительных заданий.

В целях предотвращения подобных явлений 7 августа 1932 г. было принято постановление ЦИК и СНК СССР «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности», которое предусматривало лишь два вида наказания для расхитителей: расстрел или 10 и более лет лишения свободы при смягчающих обстоятельствах. При любом приговоре все имущество подлежало конфискации. Постановление имело обратную силу, отрицало возможность амнистии осужденных и не определяло каких-либо количественных параметров, по достижении которых следовало уголовное преследование. Приговор мог быть вынесен за хищение нескольких колосков. Отсюда более известное в народе название постановления – «закон о колосках»[152].

По данному закону к суду привлекались не только прямые расхитители. В постановлении ЦИК СССР, принятом в январе 1933 г. «Об укреплении колхозов» указывалось, что «всякий обман в деле учета колхозного имущества, колхозного труда и колхозного урожая должен рассматриваться как пособничество кулаку и антисоветском элементам, как попытка расхищения колхозного имущества, ввиду чего должен караться по закону об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укрепления общественной (социалистической) собственности от 7 август 1932 г.»[153].

Таким образом, в качестве основного метода «социалистического перевоспитания» крестьянства большевистский режим избрал административное принуждение, прямые репрессии и даже голод.