Мобильник (черновик перевода)

«Я думаю, это запах телепатии. И, если это так, мы к ней не готовы. Она для нас слишком сильна. Каким-то образом жжет мозг, точно так же, как слишком сильный электрический ток может сжечь проводку в автомобиле или…»

– Помогите мне с ней! – крикнул за спиной Джордан. – Помогите, она теряет сознание!

Клай повернулся, и увидел, что Дениз стоит на коленях и упирается в землю руками. Джордан тоже упал рядом с ней на колени, одну ее руку положил себе на шею, но сил поднять женщину ему, конечно же, не хватало. Том и Дэн не могли подойти и помочь. Слишком узким был оставленный мобилоидами коридор. Дениз подняла голову и на мгновение встретилась взглядом с Клаем. Сознание она еще не потеряла, но взгляд поплыл, а глазами напоминала подстреленного оленя. Ее вырвало на траву серой слизью, и она вновь опустила голову. Волосы закрыли лицо, словно занавес.

– Помогите мне! – вновь закричал Джордан. Начал плакать.

Клай пошел обратно, принялся расталкивать мобилоидов, чтобы подхватить Дениз с другой стороны.

– Подвиньтесь! – кричал он. – Подвиньтесь, она беременна, идиоты, неужели вы не видите, что она бере…

Сначала он узнал блузку. С высоким воротником-стойкой, белую, шелковую блузку, которую всегда называл докторской. Он полагал, что эта блуза – самый сексуальный предмет одежды из гардероба Шарон, возможно, из-за воротника. Шарон нравилась ему обнаженной, но еще большее удовольствие он получал, лаская ее груди через белый шелк этой блузки с высоким воротником-стойкой. Тискал соски, пока они не начинали буравить материю. Теперь докторская блуза Шарон в одних местах стала черной от грязи, а в других – темно-бордовой от крови. Один из рукавов в пройме оторвался. «Выглядит она не так плохо, как некоторые», – написал Джонни, но выглядела она не очень. Определенно не была той Шарон Ридделл, которая пошла в школу в докторской блузе и темно-красной юбке, когда муж, с которым она жила врозь, находился в Бостоне, чтобы подписать договор, подводящий черту под их финансовыми трудностями, договор, который заставил бы Шарон признать, что все ее нападки на его «дорогое хобби» вызваны избытком страха и недостатком веры в него (так он, во всяком случае, полагал). Русые волосы висели патлами. На лице хватало порезов, одно ухо наполовину оторвали, в месте надрыва темнела свернувшаяся в болячку кровь. Она съела что-то темное, и остатки съеденного прилепились к уголкам рта, который он целовал едва ли не каждый день почти пятнадцать лет. Она смотрела на него, сквозь него, с той идиотской полуулыбкой, которая не сходила с их лиц.

– Клай, помогите мне! – Джордан почти рыдал.

Клай вернулся в настоящее. Шарон здесь не было, вот о чем следовало помнить. Шарон уже две недели как не существовала. С того самого момента, как позвонила по маленькому красному мобильнику Джонни в день Импульса.

– Подвинься, сука, – рявкнул он и оттолкнул женщину, которая была его женой. Прежде чем она успела податься вперед, занял ее место. – Эта женщина беременная, так что подвинься, – потом наклонился, подсунул шею под вторую руку Дениз, и поднял ее.

– Иди вперед, – сказал Том Джордану. – У меня получится лучше.

Джордан держал руку Дениз достаточно долго, чтобы Том успел положить ее себе на шею. Они с Клаем пронесли Дениз последние девяносто ярдов к дверям Кашвакамак-Холла, где их дожидался Порватый. К тому времени Дениз уже бормотала, чтобы они ее отпустили, что она в порядке, что может идти сама, но Том ее не отпускал. И Клай тоже. Если бы отпустил, то, возможно, оглянулся бы в поисках Шарон. Этого ему делать не хотелось.

Порватый улыбался Клаю, и на этот раз улыбка определенно была более осмысленной. Словно они оба разделили какую-то шутку. «Шарон? – задался Клай вопросом. – Эта шутка – Шарон?»

Вероятно, нет, потому что следующий жест Порватого показался бы очень знакомым Клаю в прежнем мире, но вот здесь представлялся совершенно неуместным: правая рука поднялась к правой половине лица, большой палец оказался у уха, мизинец – у рта. Порватый показывал, что говорит по телефону.

– Нет-тел-тебе-тебе, – сказала Дениз, а потом добавила, уже своим голосом. – Не делай этого, мне противно, когда ты это делаешь!

Порватый не обратил на нее ни малейшего внимания. Он продолжал держать руку у правой половины лица, большим пальцем у уха, мизинцем у рта, глядя на Клая. На мгновение Клай уже не сомневался, что Порватый посмотрел и на карман, в котором лежал мобильник. Потом Дениз повторила, в каком-то смысле пародируя Джонни-малыша: «Нет-тел-тебе-тебе». Порватый изобразил смех, с его изуродованным ртом получилось довольно-таки мрачно. А спиной Клай чувствовал взгляд стада, который буквально давил на него.