Мочалкин блюз

Глеб, конечно, положа руку на сердце, стоит подруги, но это в случае серьезной перспективы. Между нами же не было ничего серьезного. Да, я впадаю в ступор, когда его вижу, но он пока ни разу этим не воспользовался, и даже не похоже, что он об этом догадывается. Я, безусловно, для чего-то ему нужна, он проводит надо мной какой-то эксперимент, иначе зачем все эти подарки, которые, кстати, легко вернуть. Но все это несерьезно. Поэтому нужно срочно оптимизировать отношения с Кораблевой, убедить ее, что я совершенно не претендую на этого злосчастного красавчика. Или претендую?

Кораблева молчала, на лице ее отражалось борение чувств. Наконец она что-то решила.

– Ладно, – сказала она, – я уже просила недавно у тебя прощения за то, что вела себя как сука… Ты сейчас одна. Он явно в тебе заинтересован. Не хочется снова давать повод, тем более что мой поезд давно ушел.

Она глотнула лотосового чая, пока я запихивала в рот суши с острым лососем.

– У меня с Гостевым назревал роман. Он вел себя неординарно. Никаких обычных мужских разводок. Если бы я не слышала о нем разные истории, то подумала бы, что он голубой.

Как это знакомо, подумала я.

– Я тогда пыталась создать свой бизнес и сильно попала на деньги. Нужна была крупная сумма, он мне занял. Он на нью-йоркской бирже играет, если ты еще не знаешь. Не сам, конечно, через брокера, но летает туда каждые две недели. Я была влюблена в него как кошка. Домогалась, как только умела, но он смеялся и говорил, что еще не время. Потом намекнул, что хочет деньги назад. А у меня их нет. И тогда он предложил мне одну аферу, результатом которой стала вся моя нынешняя жизнь.

Мы поехали с ним в Париж. Там он открыл мне счет в банке на сумму четыре тысячи сто евро. «Четыре тысячи нам понадобятся, а сто – чтобы счет сохранился», – сказал Гостев. После этого он отправил меня в банк с указанием выписать чек на четыре тысячи евро. С этим чеком я пришла в кафе, где он меня ждал. Ты его, наверное, уже раскусила, он – темнила. И мне он тоже ничего не объяснял, просто говорил, что делать. Я была ему должна и потому не выпендривалась.

Была пятница.

Погода, как сейчас помню, была солнечная, но ветреная, кафе было уличное, прямо на набережной. На лавочке неподалеку дремала пьяная старуха вьетнамка. Он взял у меня чек, смял его и, ничего не говоря, бросил прямо мне в капуччино. В ладоши похлопал от радости, вот, мол, сразу попал, не забыли ручки, как в школьные годы в баскетбол играли. Я завизжала, давай чек пальцами хватать, а кофе горячий, обожглась, чашку опрокинула. А он хохочет. Вот мудак, думаю. Эти четыре тысячи тоже на меня повесит. А чеки выписывают на тонкой, сильно мелованной бумаге, поэтому она почти не намокла, только я этого тогда не знала. Налетел порыв ветра и покатил мой чек сначала по столу, потом по мостовой, я за ним, «держи его» кричу. А он опять смеется. Вытянул ножищу свою длинную, топ – и припечатал чек к земле. «Поймал», – говорит. Я подбежала, чек схватила. Расправляла его и так и сяк. Все равно мятый, с пятнами, ужасно подозрительный чек. Он посмотрел. «Отлично, – говорит, – то, что нужно». Я в полной панике: кому нужно, зачем нужно? Он посмотрел на часы, было четыре часа пополудни.

– Пора.

И мы отправились в ближайший ювелирный магазин. Не слишком большой. Скорее маленький. У дверей он мне сказал следующее:

– Сейчас вы зайдете в магазин, – всегда на «вы» со мной, до сих пор, – в третьей витрине слева лежит браслет с бриллиантами, который стоит ровно четыре тысячи евро, вы его купите, расплатившись этим чеком, и вернетесь сюда.

В третьей витрине слева действительно лежал браслет стоимостью четыре тысячи евро. Я прошлась для приличия вдоль витрин, заглянула в каждую. И когда продавщица, бледная женщина средних лет, предложила мне помощь, я попыталась ей объяснить, что ищу браслет. Она извинилась и позвала кого-то. На зов вышел мужчина.

Муж или хозяин, который сносно говорил и понимал по-английски и сразу стал со мной очень мило флиртовать. Я выбрала браслет, он был очень доволен, на дефекты чека не обратил внимания. Однако на них обратила внимание бледная женщина, которая с осуждением взирала от окна на наш щебет. Несмотря на ее неудовольствие, мы с хозяином расстались очень довольные друг другом. Когда я вышла, Глеба нигде не было видно. Я заметила его только тогда, когда водитель такси, в котором он сидел, несколько раз мне просигналил.

Когда я села в такси, Глеб приказал водителю ехать, как я поняла, куда-то в район Порт-Орлеан. Там мы вышли, Глеб снова посмотрел на часы, было пять часов и две минуты. Сказав сакраментальное «пора», он указал мне на другой ювелирный магазин.

– Сейчас вы пойдете в этот магазин, там говорят по-английски, и предложите купить у вас этот браслет за три тысячи евро. Кивните в знак того, что вы поняли.

Я кивнула.

– Впрочем, подождите, требуется пара штрихов.

Он подвел меня к фонтану и без предупреждения облил мои волосы и лицо водой. От неожиданности и возмущения я чуть не заплакала.

– Теперь приведите себя в порядок.