Мочалкин блюз

Я позвонила Петрову на трубу, и мы договорились, что он заедет ко мне вечером. Чтобы все обсудить.

Я была свободна до вечера. Решила поехать домой, по дороге прихватила «Из рук в руки» посмотреть телефоны агентств, которые занимаются арендой жилья.

На лестничной площадке встретила Остина, он открывал ключом дверь Филоновой.

– Быстро же ты утешился!

– А что мне еще остается, если ты мною пренебрегаешь?

– Прости меня, Остин.

– Да ладно. Филонова отличная девчонка, с ней так весело.

– И заметь, при этом здоровая. Признайся, все твои предыдущие девушки были твоими пациентками?

Остин задумался. Девушек в его жизни было много.

– Пожалуй, да. Определенно да.

– Вот видишь. Это судьба.

Остин почесал репу.

– Может, и так.

Я поцеловала его в щеку и вошла в свою квартиру.

Там было хорошо.

Образовались два часа безделья.

Я прошлась по комнатам. Тут поправила портьеру, там смахнула пыль с мраморного бюстика и как-то непонятно затосковала. Вопрос о воссоединении с Петровым еще не решен, а я уже тоскую по всем этим вещам. Какая-то я, право слово, мещанка. Может, права Кораблева и нужно просто продать то, что не укладывается в шестьдесят тысяч, и не влезать в долги и прочие перипетии. Но как же я расстанусь с этим зеркалом или с этим комодом? Невозможно.

Я набрала ее номер.

– Кораблева, можешь не давать мне денег, я выкрутилась, просто приходите в гости, – говорила я, глядя на свои скрещенные пальцы.

– Молодец. Не унываешь и добиваешься своего. Когда зовешь?

– В воскресенье нормально?

– А в субботу?

– В субботу я встречаюсь с американским медиа-бизоном. Его предки тоже имели земли где-то возле Перемышля.

– Ну я просто тебе поражаюсь. Только что был пресс-атташе губернатора, и тут на тебе.

– Ты не понимаешь. Пресс-атташе – просто старый друг, учились на журфаке вместе, только он постарше был. У него прекрасная жена, тоже с нами училась, и двое детей. А американца мне Каролина Адамовна через польское дворянское общество по Интернету нашла.

– Ну сильна же ты кидать пальцы, подруга.

– Да какие пальцы!

И я рассказала Кораблевой про наши дела с Каролиной Адамовной.

– Какая ты все-таки странная личность, Янушкевич. Ты давно могла выйти за приличного мужика. При этом с недетской самоотдачей полируешь нужники людям, для родителей которых тюремный клифт был шикарной обновкой. Завязывай со своими швабрами. Кстати, как насчет публикаций у той противной бабы?

– Да никак. Остину она не понравилась. Да и не по профилю ей. Журнал о моде и косметике. При чем здесь мои дела?

– Понятно. А однокашник твой что-нибудь предложил тебе?

– Пока нет. Ты же сама говорила, что быстро не получится.

– Но надо же делать что-нибудь, не сидеть сиднем.

В голове моей крутилась мысль, рассказывать ли Кораблевой про возвращение к Петрову.

– Слушай, у меня тут маза такая. Я, наверное, к Петрову вернусь, буду в Москве с ним жить.

– Ну тогда понятно.

– Что тебе понятно?

– Почему тебе ни Гостев, ни работа не нужны. Что у тебя за чертов однолюбский характер, Янушкевич! Я должна открыть тебе горькую правду. Петров – мудак.

– Как ты догадалась?

Кораблева определенно решила меня взбесить.

– Я с ним виделась. Абсолютно самовлюбленный идиот. Пытался клеить меня. Он поступит с тобой так же, как уже поступил тогда.

– Да ладно, я сама ушла.

– Да, он очень постарался, чтобы ты ушла. Он мне рассказал про ваши прежние разборки.

– Зачем, интересно?

– Не знаю.

– Кораблева, знаешь, в чем твоя проблема?

– Да по сравнению с тобой у меня нет никаких проблем.

– Ну, это понятно. Я про другое.

– Излагай, я слушаю.

– В том, что ты так и не повзрослела. Что ты до сих пор еще девочка-подросток.

– Это еще почему?

– А потому, что тебе до сих пор жизненно необходимо положить к своим ногам всякого мужика, который встречается на твоем пути. И к своей, весьма дурацкой, если честно, цели ты готова идти по углям, по трупам, как угодно, лишь бы получить свое. При этом тебя сильно удивляет, когда другие не ведут себя так же.

Кораблева самодовольно захихикала. Восприняла сказанное как комплимент.

– И только двое воспротивились тебе, и от этого ты сходишь с ума, ненавидишь меня. Это потому что не хотели тебя мои мужчины. Мой Петров. И мой Гостев.

– И с какого боку-припеку они твои? Один женат на другой. Другой даже не снизошел до того, чтобы нормально тебя трахнуть, и уехал в дальние страны. Не льсти себе, Янушкевич.

– Один из них клялся мне вчера в вечной любви, а другой вернулся раньше времени из дальних стран и принес мне огромный букет белых лилий. И заметь, ни один из них ни разу не посмотрел на тебя как на женщину. Пьяный Петров – не в счет.

– Откуда ты знаешь, что он был пьяный?

Я снова скрестила пальцы.

– Он рассказал про тебя.

Кораблева повесила трубку.

Блин, зачем я затеяла этот базар? Теперь не с кем по делу посоветоваться.

Я пошла к Филоновой.

– И скучно, и грустно, и некому лапу пожать. Филонова, можно пожать твою лапу?

– Янушкевич, ты пятнышки с одежды выводить умеешь? Ты ведь у нас на все ручки… Ой, что это у меня получилось?

Остин рассмеялся и посмотрел на нее влюбленно.

– Не знаю, не пробовала. Я, вообще-то, девушка аккуратная, кушаю мало.