Мода и фашизм

Однако те французы, у которых имелись деньги, должны были поддерживать внешний вид, который соответствовал их социальному статусу. Их заказы позволили выжить целому ряду французских модельеров. Но с учетом новых условий жизни непринужденность и элегантная небрежность в одежде были неуместны при выходе в свет. В итоге женщинам, которые собирались отобедать в «Максиме» или посетить очередную премьеру в одном из парижских театров, журналы мод давали некоторые советы. Но в любом случае эти места постепенно вновь превращались в салоны, где «элегантность встречалась с элегантностью». Подобные выходы в свет даже во время оккупации оставались культурным ритуалом. Сами же модельеры исходили из того, что клиент, который не был озадачен отсутствием финансов, должен был иметь возможность заказать себе хороший костюм. Подобные заказы стали восприниматься самими кутюрье как некий национальный долг, обязанность помочь мастерам моды и доказать всему миру, что искусство пошива одежды высокого класса во Франции все еще живо и богато свежими идеями. «Перед войной большинство леди из общества выбирали шляпки, одевались и носили драгоценности в строгом соответствии с парижской модой. В силу обстоятельств изысканность превращается в экономическое оружие. Если бы элегантность покинула мир, то это было бы концом престижа французских творений». Получался некий парадокс: чем сложнее были времена, тем важнее было продолжать жить так, будто бы ничего не произошло.

Но тяжелые времена для моды длились не очень долго. После переходного периода, связанного с самобичеванием французов, когда каждый добропорядочный гражданин, следуя примеру маршала Петена, должен был дать ясный ответ на вопрос о причинах национальной катастрофы, добродетельное лицемерие уступило место «обычной жизни».

Жизнь продолжалась. Военное поражение Франции и немецкая оккупация не поставили крест на привычках изящных «леди из общества» вести красивую жизнь. У них было достаточно связей, обширных связей, чтобы не отказывать себе в привычном стиле жизни.

Некоторые кинозвезды, которые во время войны покинули французскую столицу, не могли дождаться момента, когда бы они снова смогли вернуться в Париж. Одной из первых вернулась Карина Люшер, сопровождаемая Сесиль Сорель. Все они с должным изяществом соглашались быть «хозяйками-покровительницами» торжеств, приемов и раутов. 20 декабря 1940 года стало датой, когда возобновилась светская жизнь Франции. В этот день 2 тысячи человек посетили торжественное мероприятие, которое проходило в Парижской опере. Здесь присутствовали все первые люди французской столицы. Повсюду мелькали нарядные женщины. Многие, возможно, хотели избежать в своей одежде излишней роскоши, но в любом случае наличие вечернего платья было обязательным. Это правило соблюдалось на протяжении всех лет немецкой оккупации! Певица Люсьен Бойе блистала в платье из фиолетового бархата, украшенном причудливым кринолином. Все дамы уделили повышенное внимание своим прическам. Опера была переполнена завитыми локонами, морскими волнами, страусовыми перьями и плюмажами. Впервые с начала войны в одном месте собралось столько изящно одетых мужчин и женщин.

К каждому женскому наряду Жак Фат предлагал особую модель шляпки

Несмотря на трудные времена, высшее общество Парижа никогда не испытывало проблем с тем, чтобы быть элегантным. Некоторые состоятельные французы сделали ставку на получение удовольствий от жизни. Их легкомыслие граничило с форменным гедонизмом. Чтобы отпраздновать выход в свет сотого номера, журнал «Новые времена» решил провести 11 февраля 1941 года помпезную вечеринку. На ней должны были присутствовать не только парижане, но и немцы. Отдадим должное, что это были не представители оккупационных властей, а деятели культуры: Отто Абец, Ахенбах и д-р Шляйер. «Здесь присутствовали самые красивые и самые изящные женщины Парижа. Что могло быть естественнее на данном приеме, как не встреча с законодателями высокой моды. Среди них были: Жанни Ланвин, Марсель Дормой, Анье, Марсель Роша, Пакен, Жак Фат». Если издатель Жан Люшер рассматривал этот прием как возможность показать обществу, что его журнал процветал и был популярным, то его дочь Карина преследовала совершенно иные цели. В первую очередь она хотела привлечь к себе внимание. В этот день она предстала в длинном платье, которое бросалось в глаза благодаря своему стилю. Оно было сшито Марселем Роша, любимым кутюрье Карины Люшер. Сам Роша, как выражался современник, «поддерживал традиционную элегантность, не смущаясь создавать одежду, которая не только сохраняла высокую парижскую моду, но и шокировала оккупантов».