Мода и гении: Костюмные биографии Леонардо да Винчи, Екатерины II, Петра Чайковского, Оскара Уайльда, Юрия Анненкова и Майи Плисецкой

Плисецкая, правда, ломаных объяснений не поняла. Но сразу согласилась — как можно отказать революционеру танца! Впрочем, ее жесткий график и еще более жесткая администрация Большого во Францию не отпускали. И Пети приехал в Москву сам, но как! в длинной жирной енотовой шубе до пят, в невероятной меховой шапке, которую Ролан почему-то считал très russe, в облаке изысканного парфюма и с Руди Брианом под руку. Этого талантливого танцовщика Пети привез Плисецкой «на смотрины» — проверить, насколько они подойдут друг другу, как станцуются. Бриан оказался дивно хорош, прекрасно сложен. У него были умные руки. Репетиция прошла на ура. Пети столь же величественно, в барственной шубе, покинул снежную Московию.

В январе 1973-го в Марселе — генеральная репетиция «Гибели розы». Плисецкая и Бриан оттачивают па. В это время в Париже лучшие портнихи Ива Сен-Лорана вносят последние штрихи в сценические костюмы. Французский модельер обожал Майю, тогда он даже немного ревновал ее к Кардену, соревновался с ним за внимание русской дивы. Плисецкая познакомилась с Ивом, вероятно, в феврале 1971 года в Париже. Хорошо известны их первые совместные снимки: стройный моложавый кутюрье стоит позади балерины, поправляет оборки на платье; Плисецкая и Сен-Лоран на винтовой лестнице его модного дома красиво позируют фотографу Алэну Дежану, рисуются друг перед другом.

Их встречу, скорее всего, организовала Лиля Брик, близко дружившая с Сен-Лораном. Немолодая щеголиха казалась кутюрье сказочным пришельцем из прошлого: Маяковский, Сталин, Малевич, Блок, Ленин, Татлин, Родченко — с ними он был знаком буквально через одно Лилино рукопожатие. Он боготворил Лю, разъезжал с ней по Парижу, дарил вещи и получал в благодарность истории из времен русской революции, а также petits souvenirs — автографы, графику, фото из ее обширного авангардного собрания (Сен-Лоран уже тогда был страстным коллекционером). Конечно, с радостью познакомился с гениальной советской примой. Через два года после их первой встречи на сцене Дворца спорта в Париже Плисецкая танцевала «Гибель розы» в его неоклассических костюмах.

В оригинале это был трехчастный балет. Первая — «Сад наслаждений»: шесть танцовщиков попарно, юноша — девушка, юноша — юноша и девушка — девушка. Пикантные намеки, наслаждение во плоти — неудивительно, что эта часть была запрещена в Советском Союзе. Вторая — «Гибель розы» на адажиетто из Пятой симфонии Густава Малера. Бриан — юноша, влюбленный в нежную розу-Плисецкую. Он пылко объясняется ей, сжимает в объятиях, обжигает цветок неразделенной страстью. И роза тихо умирает, истаивает в объятиях.

Для этого 12-минутного па-де-де Сен-Лоран придумал лаконичный нежнейший костюм — легкое эластичное трико с шифоновым хитоном, покрытым полупрозрачными лоскутами-лепестками разных оттенков розового. Было в нем много от классицизма начала XX века, угадывались нотки шелковых палантинов Жанны Ланвен, и, конечно, было сложно не сравнить его с тем легким озорным хитоном, в котором Анна Павлова танцевала свою хореографическую миниатюру «Стрекоза» в 1911 году (костюм сочинила сама). Эти ассоциации не случайны. Придуманное Сен-Лораном трико создала Варвара Каринская, русская эмигрантка, известнейший модельер. Перед ее заметливыми глазами прошла вся история русского балета. Она знала Дягилева, Нижинского, Павлову, сотрудничала и дружила с Баланчиным. В этот костюм Розы она вдохнула память о дягилевской эпохе.

Дуэт Плисецкой — Бриана под акварельное адажиетто — единственная часть балета, представленная на сцене Большого в 1973 году. Но даже ее было вполне достаточно, чтобы заворожить чувствительную совет­скую публику. Не менее чувствительные мастерицы Большого плакали, когда увидели нежнейший сен-лорановский костюм Розы. Они пла­кали и от его совершенства, и от его тихой парижской элегантности, и от остро современного эластичного трико. Такого никто в Союзе не делал.

Третья часть — кульминация, торжество любви, исполненное Плисецкой с шестью танцовщиками. На приме — изысканный головной убор, это драгоценная тиара и терновый венец одновременно, ведь любовь — это и дар богов, и муки ада. Автор тиары — близкий друг Сен-Лорана, аргентинец Эктор Паскуаль, архивариус модного дома, художник, дизайнер, мастер на все руки. Шесть танцовщиков выходили на прыжковые вариации в облегающих трико, имитирующих античную мускулатуру. Образ этих спартанцев, рабов любви, вдохновили кутюрье на новый проект. В 1981 году специально для рекламы своего мужского аромата «Курос» Сен-Лоран придумал плакатного парфюмированного героя — древнегреческого атлета с бронзовым лоснящимся телом. Он смотрелся убедительно на фоне синего олимпийского неба и белого дорического флакона. Мускулатура и античность обеспечили «Куросу» высокие продажи.