Мода и гении. Костюмные биографии Леонардо да Винчи, Екатерины II, Петра Чайковского, Оскара Уайльда, Юрия Анненкова и Майи Плисецкой

Молодоженов сближало не только искусство. Оба страстно любили моду, но это высокое эстетическое чувство проявляли по-разному. В 1884 году Констанс увлеклась реформированным платьем, о котором вещали на лекциях и в прессе немецкие врачи. Реформированное платье — новый тип дамской одежды, крой которого следовал контурам тела, а не деформировал его. Эта идея становилась год от года популярнее, и в 1881-м году в Лондоне появилось Общество рационального платья, а через два года прошла его выставка. Миссис Уайльд влилась душою в движение за реформирование платья и в 1886-м выступала с пламенной речью на собрании «Рационального костюма». О чем именно говорила, никто не запомнил, ибо все с изумлением рассматривали ее сверхнеобычный костюм — накидку с подвернутыми краями, образующими рукава, и кофейного оттенка шаровары, удивительные, смелые, неслыханные!

Лиха беда начало. Через два года Констанс выступила в Соммервиль-клубе, и на сей раз с полноценной лекцией (как бы в подражание мужу) под названием «Мы одеты, и мы в своем уме!» И всё о том же — о рациональной щадящей одежде, о правах женщин, вреде корсетов и значении шаровар. Был успех.

Констанс без устали совершенствовала себя. В 1888 году она стала редактором газеты «Общество за рациональный костюм», в 1889-м занялась политикой: участвовала в демонстрации в поддержку английских докеров, в избирательной кампании суфражистки леди Сандхерст и много выступала на темы моды, общества и политики. «Она улучшила стиль своих публичных выступлений, — комментировал современник, — не удивлюсь, если через несколько лет миссис Уайльд станет одной из популярных „политических дам“».

В 1880-е году Констанс оставалась любимой (и на редкость терпеливой) моделью своего супруга. Она безропотно появлялась на вечерах и вернисажах в сочиненных им нарядах и приводила в замешательство консерваторов. «В галерее Гросвенор я увидел ее в зелено-черном костюме, который пришелся бы впору бандиту с большой дороги», — сообщал один господин. Другая дама, знакомая Уайльдов, отмечала: «На ней было платье из вислого муслина без турнюра; плечи закутаны в шелк шафранового цвета; на голове большая широкополая шляпа в стиле Гейнсборо, на ногах ярко-желтые с белым чулки и туфли — безнадежная безвкусица, и мы к тому же нашли ее робкой и скучной».

Теория моды удавалась лучше. Уайльд много выступал. С осени 1884-го по весну 1885 года давал лекции в британских городах, имел успех, но вызвал пересуды в обществе — отнюдь не все его идеи пришлись по душе. Он вдребезги раскритиковал современную моду, объявив ее «злейшим врагом хорошего костюма». Он был против корсетов, кринолинов и турнюров, высоких каблуков и нелепых шляп. Он выступал за рациональность и гуманность одежды. Ощущал неизъяснимую прелесть в восточных шальварах, которые пришлись бы многим его современницам впору. Он восторгался античным чувством формы и древнегреческими нарядами. Убеждал слушательниц обзавестись легкой драпированной одеждой, ниспадающей с плеч, которую носили древние афинянки. Такие платья подчеркивают природную красоту и расковывают тело. Кстати, Констанс, следуя призывам супруга, иногда появлялась на публике в подобных туниках, без корсетов и турнюров под ними. Реакция окружающих редко была положительной.

В лекции «Об одежде» Уайльд коснулся и мужского костюма. Выступая против современного черно-белого городского стиля, он рекомендовал господам одежду во вкусе английского короля Карла I — удобные куртки и мягкие бриджи чувственных барочных оттенков, широкие сапоги и рубенсовские фетровые шляпы. Впрочем, в современной моде он видел один проблеск таланта — это шерстяные рациональные костюмы и трикотажное нижнее белье доктора Густава Егера, рекламировавшего свои изобретения в журналах и на лекциях.

Уайльд заканчивал выступления модным предвидением: «Наилучшее произведение искусства в наши дни то, в котором сочетаются классическая грация с абсолютной реальностью. Так из слияния греческих принципов красоты с немецкими принципами гигиены родится, я уверен, костюм будущего».

Идеи Уайльда вдохновляли не портных (считавших его чокнутым), не женщин (считавших его милым фантазером), а редакторов изданий. Лекция короля эстетов об одежде вызвала горячую полемику в печати. Уайльд был в центре внимания, он провоцировал споры, эпатировал экстравагантными нарядами. «Самое время подписать с ним контракт», — решил Томас Уимз Рид, издатель «Мира леди» (Lady’s world), журнала о светской и модной жизни. Предложил Оскару стать редактором. Тогда, в 1887-м, эстет все еще нуждался в деньгах, к тому же Рид давал ему полную свободу действий. Уайльд прислал проект обновленного издания, Рид мгновенно принял его и подписал договор.