Мода на короля Умберто

Сколько же было недовольных, когда отвели этот участок! «Какой еще микрозаповедник?! А коз где пасти? Ведь это же деньги. Будущие пуховые платки!» И, не дожидаясь троицы, потянулись благообразные старушки на охотничью усадьбу с зелеными вениками. В них упрятывали ошептанные клинышки. Но не брала порча Новожилова. И присмирели бабули: видно, силен антихрист. Раз церковь отдали под склад удобрений, а крест своротили, затянув железной удавкой да протащив трактором по земле, дивно ли, что у божьей твари — бедненьких козочек — заступника нет? И осеняли себя святым знамением: нет его и у претерпевшего господа!

Куда уж дальше?.. Новая свиная ферма поставлена в аккурат рядом с памятником вечной славы:

Дорогим сухоерикским станичникам,
ушедшим на войну с Японией в 1904 году.
Оставшиеся на поле сражения,
приветствуем ваши имена.

Памятник стоит разоренный, извоженный. Куда-то подевался тесаный камень. «Куда-то!.. — рассердился Новожилов. — Если такие благочестивые, лучше глядите под ноги — на дорожки собственных садов, да еще наведайтесь на свои мельницы, рассмотрите, из чего жернова. А еще к богу взываете! Он за свой мир в ответе, а не за идиотов, которые истребляют его».

А далеко-далеко, где виднелся низкий лесок, опять начиналась охранная территория. Она называлась зоной покоя.

6

Директор хорошо помнит день, когда его вызвали к новому секретарю райкома Москалеву. По дороге в город машина, на которой он ехал, застряла, и, помогая шоферу ее выталкивать, он испачкал свою новую лесную форму. Долго вытирал зеленоватое сукно платком, прежде чем вошел в тепло-коричневую приемную и ступил на мягкую, словно мох, дорожку. Новожилов захотел тогда даже снять туфли, но пол рядом, светлый, блестящий, в котором желтыми кувшинками плыли отражения люстр, показался еще чище.

Чистотой сиял и Москалев: белая рубашка, серый костюм.

Прежде директор видел его всего один раз. Месяц назад, только назначенный, Москалев объезжал район, знакомился с людьми, обстановкой. Наведывался и в Сухой Ерик. Сопровождал его какой-то городской начальник, тоже, как и секретарь, в кожаном пальто. Рядом с ним, еще нестарым, но тучным и важным, с презрительно выпяченной нижней губой, выглядел секретарь по-особенному молодо, хотя было ему лет сорок.

Новожилов водил гостей по усадьбе, показывал домашний зоопарк и, начав между делом разговор об охоте, неожиданно услышал от нового секретаря собственную любимую фразу: «На охоте, как в бане, все равны!» Это очень понравилось ему, как и осведомленность секретаря в заботах хозяйства. Уезжая, Москалев приглашал к себе, заверив, что партия всегда поддерживала и будет поддерживать охрану природы, главное — руководителям не замыкаться в себе. Однако Новожилов не торопился с ответным визитом. И вот дождался — вызвали телеграммой.

— Между прочим, — сказал Москалев, едва посетитель уселся напротив, — крупные неприятности начинаются с пренебрежения мелочами. — Видя, что Новожилов теряется в догадках, пояснил: — Заповедники — дело хорошее, но пока что их называют вашими вотчинами.

При слове «вотчины» Новожилов одернул китель и положил пятерню на колено так, чтобы закрыть непросохшее пятно.

От гладкого стола взгляд директора поднялся и остановился на лице секретаря. Человек или маска? А может, профессиональное испытание на прочность? Их разделяла узкая отлакированная поверхность. Если бы психологическое расстояние между людьми измерялось километрами, то между ним и секретарем оно было больше, чем между Москвой и Землей Франца-Иосифа в Ледовитом океане. И расстояние следовало преодолеть.

— На то они и дикие, чтобы не считаться с формальностями. Они и за границу мигрируют без визы. Это их вотчины, а не мои.

— Их, считаете? А кто распоряжается пахотными колхозными землями?.. Устраивает какие-то зоны покоя без нашего согласия.

«Зоны покоя» Москалев произнес так, словно речь шла о курортных уголках с магнолиями, олеандрами, о каких-то райских кущах, обнесенных забором. Между тем в охотничьем хозяйстве называли так обыкновенные неудобья. И Новожилов спокойно сказал:

— Камыши на берегу озера не пахотные земли, но в управлении сельского хозяйства они почему-то числятся как пахотные. В камышах гнездятся фазаны, утки. Это и есть зона покоя.

Что-то мешало Новожилову за узким столиком, теснило как-то. Тут еще хрустальная пепельница лезла в глаза. И, пренебрегая церемониями, он отодвинул ее, а сам подался в кресле назад и расстегнул китель. Теперь он мог говорить свободно.

Какой же заказник без зоны покоя?! Все равно что трактор без двигателя. А заказник для охотничьего хозяйства то же, что сберкнижка для человека: проценты идут, бери их, пользуйся, но сумма остается неизменной. Так и дичь в заказнике множится в арифметической прогрессии, не меньше, но здесь ее не трогай — неприкосновенный запас, жди, когда сама расселится, обогатит угодья. А расселяться начнет обязательно.