Мода на невинность

– Что мы должны закончить одно дело. Я и вы.

Я опять замолчала.

– Кажется, я не вполне... Если это то, о чем я думаю...

– Вы меня до сих пор любите? – сурово спросила я.

Он вздрогнул.

– Ну так что же вы молчите? Уже разлюбили?

– Как такое возможно... я тебя очень люблю. Вообще, если быть точным, я только тебя и люблю.

– Тогда вы, Вадим Петрович, не должны были забыть, в какой момент нас прервали.

Я вспомнила перевернутое лицо своей мамы, но тут же отогнала от себя это видение – какой смысл? Все равно уже ничего нельзя исправить, надо пройти путь до конца.

– Вспомнили? Я сидела, вы подошли, встали передо мной на колени...

Я протянула руку и стащила его со стула – он совершенно не сопротивлялся, упал безвольно передо мной на колени, его рот кривился то ли от улыбки, то ли от сдерживаемого плача.

– Я помню, – задыхаясь, сказал он и отвел полу моего голубого платья в сторону. – Я помню...

Я зажмурилась изо всех сил и приказала себе не сопротивляться. Я почувствовала его теплое дыхание на своей коже, потом он медленно провел языком от колена до середины бедра – по невидимому старому шраму. Я едва не закричала, потом представила, с каким лицом к нам ворвется вдова Чернова и что она скажет... Он замер, и на моей ноге осталось знакомое ощущение прохлады, как будто по мне провели листком мяты, потом этот прохладный жгучий след вдруг расползся по всему моему телу, остановился где-то внутри живота и затрепетал, завибрировал – так змея, покачиваясь, замирает перед своей жертвой, готовясь к смертельному укусу.

– Что же вы? – с ужасом спросила я, ловя пустоту перед собой. – Где же вы?..

Я открыла глаза и обнаружила, что Вадим Петрович преспокойно сидит передо мной, сложив руки, и в ближайшее время никаких действий предпринимать не собирается.

– Это все, – спокойно сказал он. – Больше я ничего не хотел тогда делать.

Не могу передать, как я рассердилась!

– Ой ли? – язвительно сказала я.

– Что?

– И вы хотите, чтобы я поверила... – Я буквально задыхалась от возмущения. – Что вы тогда, старый сатир... – Новая мысль вдруг озарила меня. – Нет, я понимаю – тогда вы еще были относительно молоды и вполне дееспособны, не то что теперь... и интерес у вас к молоденьким девочкам, а не к...

Я запнулась, затрудняясь классифицировать свой возрастной ценз. С женщинами прямо противоположная история, чем с антиквариатом...

– Все не так, – с неожиданным упрямством заявил он. – Типично женское желание извратить все, переврать...

– Женское? – возмутилась я. – Что вы понимаете в женщинах, липкий сластолюбец, вы, любитель нимфеток? О, я понимаю, я стала вам неинтересна – возраст уже не тот, где мои четырнадцать лет...

– Да что ж ты говоришь такое? – рассердился он и забегал по комнате, размахивая руками. – Как можно вообще такое... Все было не так, все – не так!

– Не орите! – огрызнулась я. – Хозяйка услышит.

– Да плевать мне... – Он остановился. – Оля, позволь рассказать, как все было по-настоящему.

– Очень интересно! – язвительно бросила я. – Что ж, валяйте, до рассвета еще есть время. Так что вы мне собираетесь...

– Погоди, не торопи меня. Я по порядку... Я тогда не собирался ничего делать!

Я сделала вид, что мне чрезвычайно смешно.

– Но это правда! Я не собирался ничего делать! У меня уже тогда был план – я дожидаюсь твоего совершеннолетия, никак и ничем не выдавая своих чувств, а потом говорю с тобой. К тому времени все стало бы ясно...

– А та, другая женщина, которая была рядом с вами? – Я вспомнила о маме и уже не смогла сдержать своих слез. – Что вы собирались сделать с ней?

– Ничего... Да, я подлец, я негодяй, надо было сразу уйти от вас, как только я понял, что люблю тебя, но мы бы тогда не смогли больше видеться – и это держало меня. Впрочем, я уже был близок к тому, чтобы уйти, – со дня на день, я не хотел обманывать...

– Не произносите ее имени! – топнула я ногой, заливаясь новым потоком слез. – Нахальство какое...

– ...а тот день – ты, наверное, хочешь спросить про тот день, почему все так произошло, почему я не стал дожидаться твоего совершеннолетия...

– Оч-чень любопытно!

– Так вот... именно в тот день я собирался уйти от вас. Я поцеловал тебя...

– «Поцеловал»! – скривилась я.

– ...и хотел уже отойти, уйти... я ничего не собирался больше делать! В эти доли секунды, когда лежал у твоих ног, я понял окончательно – сейчас встану и уйду и буду ее ждать (тебя то есть), сколько понадобиться. И тут вошла она...

– Не произносите ее имени!

– Вошла она, и ничего уже нельзя было исправить. Все так глупо, нелепо...

– Ах, ах, ах!

– Ты мне не веришь, но это правда. Ты встречалась с этим мальчиком, Павликом, и только слепой не увидел бы того, к чему приведут ваши отношения. Ты вела себя как женщина, как взрослая нахальная женщина, как кошка, ты сама не осознавала того...

– Да, и вы решили сделать это за Павлика! Бесподобно!