Мода на невинность

Я подошла к окну, чтобы взглянуть на небо, и увидела Вадима Петровича. Он стоял довольно далеко, у забора Потаповых, и смотрел на наши окна печально и строго. Он не видел меня за занавеской, и поэтому я могла позволить себе смотреть на него сколько угодно. Я хотела вызвать в своем сердце ненависть и раздражение, но ничего подобного не было.

– Что там? – спросила тетка.

– Ничего, – ответила я. – Я так просто...

А потом, уже поздним вечером, мы обнаружили, как угол неба над горизонтом почернел.

– Господи, неужели правда будет буря? – перекрестилась тетушка.

– «Тьма сгущалась над Ершалаимом!..» – басом пропела я и защекотала ее.

– Тьфу, ты все шутишь! А я, например, ужасно боюсь...

– А чего бояться – просто дождик будет, и все.

– После такой долгой жары, говорят, непременно должно что-то произойти, и я не удивлюсь, если начнется ураган. Не забудь на ночь закрыть все окна!

...Про окна я, конечно, забыла. Вспомнила о них только глубокой ночью – когда старые балконные рамы вдруг скрипнули и дробно ударились друг о друга. Та-да-да-та! Так судьба стучится в дверь, то есть не в дверь, а в окно, но не суть важно...

Я вскочила с постели в ночной рубашке – небо было совсем черным, чернее самой ночи, и где-то вдалеке посверкивали быстрые бесшумные зарницы. Но балкон закрывать не стала – я почувствовала легкий запах сигаретного дыма. «Инесса!» Страх сразу же покинул меня.

Я выскользнула наружу и прикрыла за собой дверь, чтобы рамы не бились друг о друга и не разбудили тетю Зину.

– Не спишь? – шепотом промурлыкала Инесса. Я моментально почувствовала, что у нее хорошее настроение – как будто она даже немного выпила. При вспышке очередной зарницы я увидела ее всю – в длинной, до пят, белоснежной батистовой рубашке, расшитой сверху кружевами, с блестящими влажными глазами и алым ртом. Я уже немного привыкла к ее гордой, сияющей красоте, но сейчас опять почувствовала себя ошеломленной.

– Ой, Инесс, какая же ты красивая! – восторженно пискнула я и, вытянув руку, пощупала ее за плечо, словно желая лишний раз убедиться в реальности увиденного. – Знаешь, на кого ты сейчас похожа?

– На кого?

– На принцессу. Нет, не на принцессу, а на старинную картину – у тебя эта рубашка, как платье. На Наташу Ростову, которая смотрит на луну...

– Мне не нравится Наташа Ростова. – При вспышке зарницы я увидела, как Инесса усмехается – чуть смущенно и бесшабашно.

– Ладно, пусть тогда все же принцесса, принцесса Греза – символизм, романтизм, Ростан, Метерлинк...

– Оленька, ты бредишь, – важно произнесла она, и мы расхохотались вместе – так звонко, что я испугалась – не проснется ли тетя?

– Погоди, не бросай сигарету! – вскрикнула я. – Дай мне.

– Разве ты куришь? – удивилась она.

– Нет, но очень хочется попробовать. – Я выхватила у нее половинку истлевшей сигареты. – М-м, как вкусно...

После первой затяжки я закашлялась, и она щелчком выбила сигарету у меня из пальцев.

– Не дури, – строго заявила она.

– Мне страшно, – с восторгом прошептала я, глядя на черное небо. – А вдруг и правда будет ураган?

– Быть может, – нерешительно сказала она и оглянулась на свою балконную дверь, ведущую в комнату, – как будто ее позвали. – Что?

– Нет, ничего... Я говорю – вполне вероятно, что будет ураган. Ветер...

На самом деле ветра почти не было – воздух дрожал неподвижно, как в знойный полдень, и лишь иногда короткими толчками бил в лицо – но лишь на мгновение.

– Так ты боишься?

– Ужасно! Надо идти домой и задраивать все щелочки, все форточки...

– Что это? – вдруг прошептала Инесса. – Гляди!

Зарницы теперь били непрерывно – стало светло как днем, и напротив, у забора Потаповых, я увидела крадущуюся фигуру, такие кадры показывают в старых фильмах про шпионов. Эту непропорциональную фигуру с растопыренными локтями, с огромными ступнями, которые при ходьбе их хозяин неуклюже разбрасывал в разные стороны, невозможно было не узнать.

– Виргиний! – в один голос прошептали мы с Инессой.

– Что это он тут делает?

– Наверное, у него свидание с Люсиндой...

И в этот момент Виргиний полез через забор. Признаюсь, меня разобрало обывательское любопытство – и немудрено, я уже столько жила в этом провинциальном городишке, что не обращать внимания на такие вещи уже не могла.

– Он с ума сошел! А Потапов?! Он же убьет его!

– Миша Потапов, наверное, ушел в рейс, – сказала Инесса, и в ее голосе тоже прозвучала тревога. – Нет, такие вещи требуют большого мужества, тем более зная характер отца семейства, Потапова...

– Каков подлец! – с чувством произнесла я, имея в виду Виргиния, конечно. – Лезет осквернять супружеское ложе! А эта Люсинда...

Виргиний благополучно перелез забор и исчез в недрах соседского дома.

– Они здорово рискуют.

– Они ничем не рискуют, – сказала Инесса, закуривая новую сигарету. – Старуха-свекровь не слышит ничего и почти не ходит, а Милка на другой половине спит.

– Ты знаешь?

– Да. А сам Потапов, скорее всего, вернется не раньше завтрашнего вечера...

Мы шепотом принялись ругать Люсинду и Виргиния, потом перешли к глобальным проблемам, пока ветер не задул сильнее.