Модель для сборки 20 лет: Юбилейная книга

– Конечно, уйдут! – хмыкнул Серега. – Только прежде пару челюстей сломают.

– Силы примерно равны, – заметил Иван.

– У них цепи наверняка при себе, – сказал Серега. – И ремни солдатские со свинцом в пряжках. Кастеты. А у нас что?

– У меня – вот! – сказал Миха Приемышев, показывая на ладони свою финку.

– Нож убери, – посоветовал Коля.

Миха спрятал финку в голенище сапога – и вовремя. На веранде, держа в одной руке зажженную керосиновую лампу, появился заспанный Борис Борисыч в черном трико с вытянутыми коленями и длинной мятой рубахе. Из-за спины доцента выглядывали девчонки – Света и Марина.

– Что тут происходит?! – рявкнул Борис Борисыч, забавно шевеля бровями.

На короткое время в бараке установилась полная тишина – только дождь шумел, и было слышно, как тихонько потрескивает коптящий фитиль керосиновой лампы.

– Там местные, – нарушил общее молчание Иван Панин.

– Деревенские пришли, – тут же добавил Серега Цаплин.

И все загалдели наперебой, задвигались.

– Тихо! – крикнул доцент Борисыч, вешая керосиновую лампу на крючок над столом. – Тихо, ребята! – Он поднял руки, искоса глянул в запотевающее окно и ничего, кроме размытых всполохов пламени, за темным стеклом не разглядел. – Вы уверены, что там кто-то есть? Почему там огонь?

– Есть! – крикнул Коля Карнаухов. – Это я… – Он запнулся. – Это они туалет подожгли!

– Они на улице, – спокойно сказал Иван. – Человек десять. Что нам делать, Борис Борисович?

– Только не драться! – Доцент подошел к окну, ладонью стер со стекла испарину. – Дмитрий!

– Что, Борис Борисович? – Все заметили, как сильно вздрогнул Димка Юреев.

– Вы зайдите в мою комнату, найдите на столике пробки и вверните их в щиток.

– Хорошо.

– Девочки, немедленно вернитесь к себе и запритесь.

– Да, Борис Борисович, – кивнула Марина Хадасевич и, ухватив Светку под локоть, потянула ее за собой.

– Дайте мне фонарик и откройте дверь.

– Зачем, Борис Борисович?

– Я с ними поговорю. Не переживайте, всё будет нормально. Мне не впервые приходится общаться с такими компаниями.

– Может, мы с вами выйдем?

– Нет. Будет лучше, если вы все вернетесь в свою комнату.

– Но если?..

– Никаких «если»!

Борис Борисович подтянул трико, почти вырвал фонарик из рук Вовки Демина и широким твердым шагом направился к двери.

– Там же дождь! – крикнул ему в спину Миха Приемышев.

– Дождь не дубина, – сказал доцент и, откинув кованый крючок запора, выдернув ножку стула из скобы дверной ручки, вышел на улицу.

Иван Панин придерживал рукой дверь, не позволяя ей закрыться, и смотрел, как в ночном дожде тонет их руководитель. Пять, семь, десять шагов – и светлая рубаха доцента, промокнув, потемнела, слилась с ночью, и вот уже только мутный световой круг пляшет на тропинке, ведущей к полыхающему туалету, и кажется, что фонарь несет человек-невидимка из романа Уэллса.

– Закрывай, – сказал Серега Цаплин, встав рядом с Иваном, как и он взявшись за дверь.

– Нет.

– Закрывай, говорю.

– Нет.

Они исподлобья посмотрели друг на друга, не то улыбаясь, не то хищно скалясь.

– Деревенские его не тронут. Но и уйти не уйдут, – сказал Серега. – Они за нами пришли. Закрывай!

– Почему они мокнут? – спросил вдруг Иван. – Почему стоят под дождем? Тебе не кажется это странным?

Не так уж и много освещал пожар, но три темные фигуры, топчущиеся на тропе, отчетливо вырисовывались на фоне плоского ярко-рыжего огня. К ним и направлялся Борис Борисович.

– Надо было всем вместе пойти, – сказал Иван.

– Тогда без драки не обошлось бы.

– Пускай!

Они замолчали, увидев, что черные фигуры двинулись навстречу прыгающему пятну электрического света. Наверное, Борис Борисыч уже что-то им говорил, увещевал их какими-то словами. Вот он остановился на тропе – фонарик больше не движется. Три фигуры совсем уже рядом. И еще одна выбирается из кустов сирени. А другая подходит сзади. И не просто подходит – подкрадывается!

Иван одной ногой ступил на крыльцо, пытаясь лучше разглядеть происходящее.

– Закрой дверь! – зашипел на него Серега. – Закрывай!

Далекий фонарик погас – то ли опять сломался, то ли его заслонили. Черные силуэты сдвинулись тесно, плотно, и Ивану послышался крик.

– Не запирайтесь! – велел он и спрыгнул с крыльца на раскисшую землю, посыпанную угольной крошкой. Три секунды стоял он неподвижно, таращась в шевелящуюся мглу, пронизанную острыми тенями, подсвеченную заревом. Он никак не мог разобрать, что происходит на тропе. Ему казалось, что там творится нечто страшное – страшное настолько, что он не мог в это поверить, и думал, что зрение обманывает его. А потом у него за спиной вспыхнул яркий электрический свет – это Димка наконец-то ввернул в распределительный щиток пробки. Иван подался вперед, всего-то три шага сделал и увидел, разглядел…

– Да они же пьяные вусмерть! – истошно заорал Серега. – Они же не соображают ничего! – Он заругался матом, застучал кулаком в дверь. – Назад! Назад давай! Скорее! К тебе идут!