Модель XXX

Как-то я был с жуткого похмелья. То есть я проснулся с утра, и понял, что лучше бы вообще не просыпаться, потому что так плохо бывает только в аду.       Суровое похмелье, как известно, сочетает в себе две стороны мучений: физическую и духовную. Но они так причудливо переплетаются, как морозные узоры на стекле, что и не разберешь, где одно, а где другое.

И всё же, духовные мучения самые тяжкие. Тут и сожаления обо всём на свете, и панические атаки, и глубокая безысходность. Мир становится чёрным, как крыло ворона, и жизнь страшной, как вечная ночь.

Поэтому, проснувшись в таком вот настроении, я сел на кровать и стал стонать. Ничего более я не мог делать, потому что меня словно разрывала изнутри неизбывная тоска. И я, отдавшись ей, громко стенал:

– Ааааа… Ааааа… Аааа…

А в девять утра у меня должны были быть лекции у студентов. Отменить их я не мог, потому что отменял уже в прошлый раз. Хотя на самом деле мог, но с похмелья бывает иногда такая странная одержимость – когда ты решаешься нечто делать вопреки тяжелейшему состоянию.

По дороге я купил пару пива и выпил. Чтобы немного полегчало. Когда я прибыл в институт, мне уже страшно хотелось по малой нужде. Я прямо бежал, так сильно мне надо было попасть в туалет. Мимо охраны я пролетел, даже не поздоровавшись.

Ворвавшись в туалет, я закрыл за собой дверь и приступил. Но неудачно – я не до конца расстегнул ширинку и помочился прямо в штаны. Короче, это была катастрофа. Мои джинсы приняли такой вид, как будто со стороны промежности на них нашита другая ткань – как у наездников. Но это я пытался себя обмануть, в действительности, конечно, всё выглядело так, как будто я обоссался.

Я вышел из туалета. Как назло, там стояли мои студенты. Я прошагал мимо них и оказался во дворе. Мой план был таков – пробраться к себе, запереться и сушить джинсы, пока они не высохнут. Пробегая мимо кабинета Марии Петровны, я столкнулся на лестнице с ней.

– Здравствуйте! – хмуро поздоровался я, пытаясь прикрыть руками джинсы.

– Доброе утро, Иван Алексеевич, – сказала она, – а что это с вами?

– Где?

– Да вот, со штанами что это у вас?

– Кофе. Я облился кофе.

– Выглядит так, как будто вы описались.

– Мария Петровна! Как вы смеете! Я уже давно не младенец, чтобы такое могло произойти!

– Извините, я не хотела вас обидеть… А что это, от вас опять перегаром пахнет?

– Мария Петровна! Вы меня провоцируете! Я в курсе, что вы не чувствуете запахов!

– Зато я отлично вижу. И ваше лицо говорит моей нейронной сети о многом.

– Вы меня оскорбляете?

Мария Петровна опять зависла. Я не стал дожидаться, пока она вычислит, что сделать в данной ситуации, и побежал дальше, к себе. Уже заходя в кабинет, я услышал её голос снизу:

– Иван Алексеевич! У меня есть обогреватель!

– Спасибо, не надо!

Что она, долбанулась что ли? При чём тут обогреватель?

Я быстро прошёл мимо Анечки.

– Ой, – сказала она, – что с вами?

– Кофе облился. И я не обоссался! Кстати, сделай мне кофе. И отмени мою лекцию, скажи, что у меня онлайн-конференция.

Я сел перед компом. Снимать штаны смысла нет, на мне быстрее высохнут – тело же греет. Но очень неприятно они облегают ляжки. Буду терпеть. Я же мужчина.

Открылась дверь, я ожидал увидеть Анечку с кофе, но вместо неё появилась Мария Петровна.

– Снимайте, – сказала она.

– Что?!

– Штаны. Я их простирну в раковине и повешу на мой обогреватель.

Я растерялся. Мысль неплохая. Но снимать перед ней штаны – это было слишком.

– Вы что, стесняетесь робота? – серьёзно спросила она.

В самом деле, глупо. Чего стесняться компьютера. Я встал и кряхтя снял джинсы. Всё же я покраснел, потому что всё это время она смотрела на меня. Но просить её отвернуться тоже было глупо.

Сложив джинсы, я протянул их ей.

– Высохнут, принесу, – сказала она.

– Вы только не рассказывайте никому.

– Конечно.

И тут, перед тем как выйти, она мне подмигнула. Всё-таки искусственный интеллект при всём своём уме многое не понимает.

***

– Ой! Почему вы без штанов?

Анечка застыла с кружкой кофе в дверном проеме.

– Отдал постирать.

– Кому? Марии Петровне?

Я вижу по её лицу, что она мне не верит. Она уверена, что я занимался с ней сексом.

– Да, – киваю, – а что здесь такого?

– Что такого? Может, уж Егора Мотельевича нужно было попросить?

– Мне кажется, ты забываешься, – резко сказал я и хотел встать, но понял, что в трусах буду смотреться нелепо. – Она всего лишь робот!

– Ну-ну.

Анечка поставила кофе на стол и вышла, не взглянув на меня.

Я отхлебнул горяченького и прикурил. Мне стало полегче.

***

Не знаю, что не так с моим лицом. Но мне часто приходится слышать один и тот же вопрос:

– Иван Алексеевич, а почему вы такой грустный?

Я не знаю почему. И очень раздражаюсь. Ну что вы пристали, – думаю я, сжимая кулаки и скрипя зубами. – На себя смотрите! Тоже лица не такие, как будто получили Нобелевскую премию.