Модернизация: от Елизаветы Тюдор до Егора Гайдара

В России знаменитая фраза Бориса Ельцина о том, что во всем виноват Чубайс, была известна как роющимся в помойках бомжам, так и засевшим в горах Кавказа террористам. Даже тот, кто о Чубайсе вообще ничего больше не знал, привык объяснять все беды — прошлые, настоящие, будущие — ошибками известного реформатора. Услышать в Польше нечто подобное было, с одной стороны, удивительно, но с другой — вполне объяснимо. Людям ведь вне зависимости от национальной принадлежности свойственно формировать в сознании образ врага, а затем сваливать на него все свои многочисленные неудачи.

Впрочем, фраза, услышанная в Польше, если быть точным, звучала чуть-чуть не так, как написано выше, и в этом, пожалуй, отразилось существенное различие между менталитетами двух народов. Это различие во многом объясняет, почему Польша в ходе реформ начала 90-х гг. довольно быстро преодолела спад и высокую инфляцию, а сейчас уже находится в Евросоюзе, тогда как Россия затянула кризис на много лет и сегодня все более жестко противопоставляет себя Западу.

Зам. воеводы сказал тогда: «Во всем виноват профессор Бальцерович». И это уважительное дополнение «профессор» означало довольно много. К реформатору относились как к оппоненту, но не как к врагу. Как к уважаемому человеку с высоким университетским статусом, а не как к недоучке, по недоразумению лишь попавшему во власть.

В подвале

В сентябре 1978 г. молодой польский экономист Марек Домбровский возвращался на поезде в Варшаву из Вроцлава, где выступал на научной конференции. В вагоне к нему подошел коллега, также возвращавшийся с конференции, и сказал, что есть возможность организовать проект по изучению проблем реформирования польской экономики. Скорее всего, это будет просто научный семинар. И не факт, что результаты работы вообще кому-нибудь понадобятся. Но все же…

В то время действительно трудно было поверить в возможность добиться каких-нибудь изменений. Польшу захватила эпоха безвременья. Если в первой половине десятилетия у руководства страны существовали иллюзии того, что можно добиться успехов, развивая промышленность с помощью западных кредитов, но без серьезных реформ (экономических и, тем более, политических), то после 1976 г. иллюзии развеялись, оставив в наследство крупный внешний долг.

Требовалось искать новые пути, но желала ли этого по-настоящему партийная верхушка во главе с Эдвардом Тереком?

Тем не менее семинар организовали. Возникла команда: 12-15 человек. Неформальным лидером стал тот самый человек, который и пригласил Марека Домбровского к сотрудничеству. Звали его Лешек Бальцерович.

В то время Бальцеровичу было немногим за тридцать. В 1970 г. он с отличием окончил факультет внешней торговли Главной школы планирования и статистики (ГШПС) в Варшаве. Сам по себе этот вуз был не лучше и не хуже других, однако факультет считался элитным. Что неудивительно: международная деятельность в странах, находившихся за «железным занавесом», привлекала многих.

Впрочем, немногие стремились к большему, чем просто возможность часто ездить за рубеж и покупать недоступные для стран социализма товары. Но Бальцерович, похоже, к большему стремился. Два года он расширял свое образование в Нью-Йорке, а затем защитил диссертацию. Марек Домбровский говорит, что Бальцерович овладел пятью иностранными языками. И надо признать, по тем временам это было чрезвычайно важно. Ведь для того, чтобы готовить реформы, требовалось как следует разобраться в зарубежном опыте преобразований — в том, например, как протекали венгерские реформы, каких успехов добился югославский рыночный социализм, какими оказались последствия советского НЭПа, как вытащил Германию из послевоенной пропасти Людвиг Эрхард, как преодолевали инфляцию в Латинской Америке, и — самое главное — что обо всем этом думают ведущие экономические умы англоязычного мира.

Почему именно Бальцерович стал неформальным лидером маленькой команды экспертов? Трудно сказать. Большими материальными ресурсами для организации работы он не обладал. Мог собрать немного денег, мог выделить зал для заседаний… Важнее, пожалуй, было другое. Марек Домбровский отмечает, что помимо семинара у каждого из членов группы имелись другие дела, другие проекты, другие планы на будущее. А Бальцерович полностью концентрировался на главном, на анализе тех польских реформ, которые казались тогда перспективой совершенно несбыточной.

Команда, сформированная и организованная Бальцеровичем, собиралась для заседаний в основном в подвале ГШПС (почти в подполье!). Она, по словам Домбровского, образовалась из трех источников. Во-первых, люди, пришедшие с Бальцеровичем из ГШПС. Во-вторых, знакомые самого Марека. В-третьих, некоторые специалисты из Института планирования при польском Госплане.