Модест

ДРОНОВ Позже мне показалось, что она начала понимать меня, и я стал разбирать некоторые незнакомые доселе слова. (Пауза.) Выяснилось, что сама она родом из Венеции, что род их восходит, не поверишь, к кошачьим. Оказывается, у них в Италии, многие знатные сеньоры происходят от котов и кошек. (Пауза.) Можешь себе представить, можешь себе представить? (Пауза.) За сим, мы много смеялись. Ты же знаешь, я — совсем не веселый человек. А здесь что-то произошло. Каждое занятие превращалось в некую игру. (Пауза.) Например, она любила рассматривать меня. (Пауза.) Встанет напротив, возьмет голову в свои руки и смотрит, смотрит мне в глаза. (Пауза.) Сначала делается не по себе, а потом откуда-то изнутри появляется смех. (Пауза.) Как бы это лучше объяснить? Как — будто душе щекотно.

КОРСАК Забавное сравнение.

ДРОНОВ Забавно, правда? И смех. И начинаем смеяться. Смеемся, смеемся. А смех — то уж точно никакого перевода не требует. Так смеялись, смеялись и… досмеялись. Она возьми, да поцелуй меня, итальяночка эта! Красоты немыслимой! Королева! Чистая королева! И все… и дальше объяснений уже как будто и не требуется… дальше…

Корсак наотмашь бьет по лицу Дронова.

КАРТИНА СЕДЬМАЯ

Дронов и Корсак.

ДРОНОВ (Плачет) Второй дворянин:

Спасайтесь, государь!

Сам океан, границы перехлынув,

Так яростно не пожирает землю,

Как молодой Лаэрт с толпой мятежной

Сметает стражу. Чернь идет за ним;

И словно мир впервые начался,

Забыта древность и обычай презрен-

Опора и скрепленье всех речей,-

Они кричат: «Лаэрт король! Он избран!»

Взлетают шапки руки, языки:

«Лаэрт, будь королем, Лаэрт король!»

Королева:

Визжат и рады, сбившись со следа!

Назад, дрянные датские собаки.

Корсак наотмашь бьет по лицу Дронова.

КАРТИНА ВОСЬМАЯ

Дронов и Корсак.

ДРОНОВ Как стая волков голодных, на нас враги набежали. Толпы их златом и пурпуром нас ослепили. Их копья стальные блистали, как звезды на зыби играя, как лес роскошный и могучий. — С восходом солнца поднимались толпы вражьи. И солнце померкло, не стало зари от полчищь вражьих. — Поблекшими листьями, бурей гонимыми, те толпы с закатом солнца поле покрыли.

И ангел смерти взмахнул крылом в тиши ночной, парил на крыльях смерти страшный дух. Смертным дыханьем поразил врага, ангел смерти врага оледенил. — Страшным, смертным дыханьем поразил врага ангел мщенья страшный. И сердца врагов забились в последний раз и смолкли навсегда.

Как стая волков голодных, на нас враги набежали…

Корсак наотмашь бьет по лицу Дронова.

КАРТИНА ДЕВЯТАЯ

Дронов и Корсак.

ДРОНОВ Знаешь ты, как она издевалась надо мной? (Пауза.) Я ведь никогда никому не рассказывал. (Пауза.) Все из-за этой «Юдифи». (Пауза.) Но я то прекрасно отдаю себе отчет в том, что «Юдифь» здесь совершенно не при чем! «Юдифь» — это только повод, истинная причина кроется в том, что, по всей видимости, я так думаю, на определенном этапе, он уловила женским своим чутьем, что я полюбил ее. По-настоящему, всем сердцем! (Пауза.) Конечно, внешне — никаких намеков, НИКАКИХ! (Пауза.) Но разве женское сердце обманешь?! И я сделался ей противен! Может быть, даже не сам я, но этот образ, эта картинка, что мы вместе… это, это неприятно, я знаю, но я же сумел перешагнуть грань, эту грань. Первоначально мое естество сопротивлялось, наверное, не в меньшей степени, но затем такое превращение, чудесное, чудовищное, но в то же время чудесное превращение, когда ты себе уже не принадлежишь. Если это влюбленность, то влюбленность — еще одна форма сумасшествия! Это было сумасшествие! Иначе я никак не могу объяснить… не могу объяснить…

КОРСАК Что?

ДРОНОВ Не могу объяснить…

КОРСАК Что?!

ДРОНОВ Своего состояния…

КОРСАК И ТЫ ИЗНАСИЛОВАЛ ЕЕ?!

КАРТИНА ДЕСЯТАЯ

Дронов и Корсак.

ДРОНОВ Да нет же, эти взгляды, эти повороты головы, это дыхание, особенное дыхание, дыхание для меня не просто звук, это музыка, музыка как речь… эти повороты головы, и, потом, совсем недвусмысленные намеки, да нет же, не намеки даже, прямая речь, предложение… непристойное предложение… за которым следует вполне логичное, оправданное предложение…

КОРСАК Какое продолжение?

ДРОНОВ Вполне логичное, оправданное. И ты понимаешь, что этот возникший импульс, этот разряд, это… это особое состояние является не только твоим, или, скажем, не только ее состоянием, это нечто общее, нечто космическое, как… как… как удар колокола, когда ничего кроме эфира, этого космоса, ничего… и если в этот момент посмотреться в зеркало, собственную персону ты уже не видишь, не различаешь, если посмотреться в зеркало — перед тобой один лишь единственно твой костюм, а лица нет, лицо отсутствует, как и сам ты, в привычном виде… и здесь уже…

КОРСАК И ТЫ ИЗНАСИЛОВАЛ ЕЕ?!

КАРТИНА ОДИННАДЦАТАЯ

Корсак и Дронов.

КОРСАК Итак, ты изнасиловал и убил ее?

Пауза.

ДРОНОВ Я бы взглянул на это иначе.

КОРСАК Ты изнасиловал и убил ее?

Пауза.