Модификаты

— Предупреждаю: я, конечно, женщина, но возне с волосами не обучена, всегда как-то носила короткую стрижку, и пижамных вечеринок с подружками с взаимным причесыванием у меня не было, так что не обессудь, если случайно сделаю больно, — скривилась я, представив, что с моими умениями могу оставить бедного Рисве лысым.

— Ты мне больно? — фыркнул мужчина. — Уж не своими прикосновениями точно, Софи.

Ну ладно, приятно, что ты в меня веришь, здоровяк. Сильно нервничая и осторожничая, я наклонилась и стала теребить и расплетать узлы, прочесывать прядь за прядью. И вскоре сама не заметила, что не только абсолютно успокоилась, но и впала в какое-то подобие транса, увлекшись процессом настолько, что не замечала времени и усталости от непривычных движений в мышцах поясницы, плеч и шеи. Сначала опустилась на корточки за спиной Рисве, а под конец вообще уселась на камни, разбирая последние колтуны. Несмотря на то, что на гребне было всего пять толстых зубьев, он точно был наделен некой чудесной силой, и даже самые скрученные места будто распадались по собственной воле, хотя и могло показаться, что тут без выстригания не обойтись. Рисве во время всей процедуры был тихим, я даже не слышала его дыхания, зато это щедро компенсировалось моим озабоченным сопением. Уже справившись с худшим, я все чесала и чесала, пропуская между пальцами тугой шелк прядей, и не могла остановиться, завороженная ощущением скольжения этой великолепной черной, словно нефть, гривы по коже моих ладоней и запястий. Опомниться меня заставило мощное, прямо-таки всем огромным телом, содрогание Рисве и его рваный стон, когда я, не сдержавшись, подалась вперед и потерлась лицом о сотворенное моими руками роскошество. Очнись-очнись, Софи, у тебя тут еще есть работенка, и впадать в тактильную эйфорию рановато.

Зачерпнув краем плошки чуть воды, я раздавила терпко пахнущие ягоды и легко вспенила все кончиками пальцев. Обошла Рисве, примеряясь, как же поудобнее подступить к бритью. Если он встанет, то мне понадобится скамейка для полного доступа, пока сидит — мне придется выплясывать перед ним с острейшим ножом в руках, между прочим. Снова присесть? Мужчина наблюдал за моими терзаниями хоть и неотрывно, но молча, оставляя возможность самой решить. Поставив емкость с мылом на камень и положив рядышком нож, я опустилась на колени и уставилась в лицо Рисве. Надеюсь, я все сделаю правильно, не заставлю его истечь кровью и сто раз пожалеть, что подпустил меня к себе. Мгновенно залипла в неподвижности, когда наши взгляды пересеклись. С трудом заставила себя оторваться, зачерпнула пены, мазнула по его бороде и взглянула выше в поисках его реакции, и вот оно снова — это моментальное провисание времени, стоило только нашим глазам встретиться.

— Не… не мог бы ты пока закрыть их, — промямлила я. Более идиотской просьбы не придумаешь, но, черт возьми, таким темпом Рисве никогда не будет брит.

Он послушался беспрекословно. И совершенно напрасно. Мало того, что этот факт его полного доверия едва знакомой неумехе с острейшим лезвием в руках вызвал приступ щемящего трепета внутри, так еще и с закрытыми глазами, чувственно подрагивающими ноздрями и чуть приоткрывшимися в предвкушении нового моего прикосновения ртом он выглядел намного горячее, чем прежде. Да во имя Вселенной, Софи, просто прими тот факт, что этот мужчина в любом виде кипятит твои внезапно оскудевшие мозги и кровь во всем остальном организме.

Трясущаяся от бурлящих внутри желаний, я еще кое-как обмазала его пеной и едва сдержала фырканье, подумав, что он так стал слегка похож на Деда Мороза. Самого сексуального в мире, в двух мирах из возможных. Но вот как настал момент непосредственно бритья, мне оказалось внезапно не до веселья. Поднесенная к лицу Рисве рука кошмарно дрожала, и лезвие устроило дикую пляску. И сколько бы я ни отстранялась, стараясь унять это безобразие, и не подступала к делу снова, ничего не выходило. Я раздраженно выдохнула и плюхнулась на пятки, уже готовая признать неспособность справиться с этой задачей.

— Можно я скажу? — очень тихо спросил мой несчастный подопытный, абсолютно терпеливо сносивший до сих пор мое пыхтение и приноравливание.

— Скажи, чего уж там, — разрешила я, ожидая услышать предложение научить меня незнакомому ремеслу брадобрея.

— Тебе будет намного удобнее, если ты сядешь на мои колени. Обычно наши женщины так это и делают, — сказал Рисве, по-прежнему сидя с послушно зажмуренными глазами.