Модификаты

Конечно, она была совсем необычной, моя поразительная анаад. Не умела готовить, не знала многих вещей, известных даже младенцам, но всему училась охотно и почти со страстной увлеченностью. До сих пор она изумляет меня, глядя на обычные вроде бы вещи, как ребенок, не верящий своим глазам, и в то же время пытливо, стремясь проникнуть в саму суть, познать на уровне, что мне недоступен. Софи все время жаждет узнавать и видеть новое и мне безумно нравится удовлетворять эту ее неумную нужду. А еще она, случается, бормочет непонятные слова чужого языка, изучая что-то особенно пристально и увлеченно. "Симбиоз", "люминесценция", "межклеточный обмен", "автогенез". Но никогда не рассказывает, откуда пришла и какой была ее прежняя жизнь. "Я родилась здесь, с тобой, любимый", — улыбаясь, отвечает она, когда я пытаюсь спрашивать. Большую часть времени, если Софи не со мной, то с Вали и целительницами и травницами хротра, впитывает немного скучную для меня их науку, и мне чудится, что Душа народа глядит на нее частенько так, будто зрит нечто хорошее в будущем.

— Папа мы с мамой и Софи хотим на озеро, — восторженно запищала Ниэби. — Ты будешь там меня подбрасывать и крутить, чтобы были большие волны.

Само собой, никто не спрашивал, согласен ли Агова, но мне сложно представить его отказавшим в чем-то своим девочкам.

— Значит, купаться, брат мой? — пихнул я его плечом, чуть подначивая.

— Она еще не сказала тебе, брат мой? — беззлобно усмехнулся Агова и толкнул меня в ответ, как часто бывало в детстве, кивая на Софи.

— О чем? — непонимающе покосился я на него и тут же опять вернулся к любованию переливами света в волосах моей анаад.

— Во имя Духов, ты совершенно не в силах оторваться от Софи даже столько времени спустя и не способен разглядеть изменений? — фыркнул Агова, поддевая меня.

— Да о чем ты бормочешь? — возмущенно прошептал я.

— У моей Сиох тоже сначала появился этот необычный задумчивый взгляд, будто она все время прислушивается или заглядывает в себя, а потом мы узнали, что скоро родится наша Ниэби.

Я так и остался стоять с открытым ртом и грохочущим сердцем, а мой брат-близнец пошел вперед, откровенно посмеиваясь надо мной.