Модильяни

Леопольд Зборовский был очень доволен появлением Жанны в жизни Моди и надеялся, что она будет положительно влиять на Амедео, заставит поберечь здоровье и отказаться от пагубных привычек. Надежда, однако, оказалась тщетной.

Модильяни продолжает совершенствовать свою манеру письма, будучи уверен, что нашел то, что искал, и что он становится тем художником, который скоро достигнет мирового признания. Тем не менее образ его жизни не изменился, а здоровье продолжало ухудшаться. По воспоминаниям Люнии Чеховской, осенью 1917 года болезнь Амедео усугубилась. Любая мелочь, даже ставшие привычными неудачные попытки продать его работы приводили его в раздражение. Модильяни продолжает много пить, постоянно кашляет и иногда — кровью.

А вот Жанне, наоборот, пришлось поменять свою жизнь. После настойчивых расспросов родителей о человеке, с которым ее видели и с которым она часто встречается, они наконец-то узнают про Амедео. Родители осуждают выбор дочери. Как ни абсурдно, Жанна в определенное время должна была возвращаться домой к родителям на улицу Амио, 8-бис. Отец с матерью не могли смириться с мыслью, что их дочь проведет ночь вне дома. Такое положение вещей не могло продлиться долго. Их связь становится теснее, и перед девушкой встает проблема выбора: любимый человек или родительский дом. Жанна, не раздумывая, собрала вещи и ушла к любовнику — история, сотни раз описанная в романах, оперных либретто, газетных хрониках.

Ашиль-Казимир в полном соответствии со своими моральными принципами выгнал дочь из дома. Прелюдией к этой драме послужил поступок старшего брата Жанны, вставшего на сторону родителей. Сам Андре Эбютерн тоже изучал живопись, возможно, именно он в свое время повлиял на выбор сестры и впоследствии стал неплохим профессиональным художником. Жанна потеряла поддержку семьи. Ее жизнь теперь была связана с Амедео неразрывными узами.

Зборовский уже несколько месяцев оплачивал для Модильяни комнату в «Отель де Мин», куда однажды явилась Симона Тиру умолять Моди о признании своего сына. Но когда Жанна переехала к Амедео, маленькой неудобной комнаты становится недостаточно. Предусмотрительный Леопольд нашел для Амедео и его подруги другое, более просторное жилище в старом доме на улице Гран-Шомьер, 8. Речь идет о маленьком помещении на предпоследнем этаже, вознесенном над многочисленными лестничными пролетами, с огромными окнами, выходящими во внутренний дворик и пропускающими не только большое количество света, но также холод и сквозняки.

Ханка Зборовская и Люния Чеховская привели квартиру в относительный порядок, первым делом перенеся туда печку и кое-что из мебели. Амедео сам замазал щели, через которые, по многочисленным свидетельствам, проникали закатные лучи солнца, и разрисовал стены. Цвета он выбрал яркие — оранжевый и охряной. Теперь стены комнаты пестрели всевозможными цветовыми оттенками, каждый из которых можно было использовать в качестве фона для портретов. В квартире по соседству жил Ортис де Сарате, что позже сыграет немаловажную роль.

Первый раз за десять лет, с момента приезда в Париж, Моди ступил на порог помещения, которое хоть как-то было похоже на дом. У него уже не было необходимости ютиться в маленьких гостиничных номерах, в которых он провел сотни ночей. Теперь Амедео наконец обрел собственную комнату, где можно было рисовать. Он продолжал время от времени работать и в более комфортных условиях у Зборовского, на улице Жозефа Бара, но теперь это уже было его свободным выбором, а не вынужденной мерой.

Казалось, наступило благословенное время, когда забота и нежность любимой женщины должны повлиять на образ жизни Амедео, но он не изменился. За исключением короткого периода начала знакомства с Жанной, его экстравагантное поведение и пьяные выходки продолжились. Дни и ночи напролет Амедео находился в постоянном поиске сути и смысла искусства и, уже теряя надежду, готов был бросить живопись. И вот он почти достиг того, что так мучительно и долго искал. Проходит несколько недель с тех пор, как женщина, достойная его любви, пересекла порог его собственного дома. Он наконец чувствует, что обрел не только уверенность в себе, но и свою манеру письма. Его картины, в большинстве своем, ему нравятся и, кажется, его меценату тоже. Это становится хоть маленьким, но шажком вперед, хотя покупателей по-прежнему очень мало.

Зборовский, несмотря на свою расчетливость, был очень великодушным человеком. Поэтому его поддержка и доверие к Амедео являлись для последнего важным стимулом в работе. К сожалению, Модильяни слишком много времени потратил впустую и разгульная жизнь самым пагубным образом сказалась на его здоровье. Кажется, что сейчас он наконец-то может сосредоточиться на своем главном деле и его ожидает успех. Но… Модильяни под конец жизни превратился в раба своих губительных привычек, жизненная энергия его угасает. Инерция прежнего образа жизни со всеми его ужасами берет верх над благими пожеланиями и надеждами.