Модистка королевы

Существует один портрет[38] Марии-Антуанетты, который полностью характеризует ту эпоху. На этом полотне она изображена в охотничьем костюме малинового цвета с кружевными воротником и манжетами. Детские округлые щечки, полные губы, еще не до конца оформившийся нос, большие голубые глаза, немного надменный взгляд. Это была Мария-Антуанетта, но в парадной форме. Не следует верить всему, что рассказывают о ней, и думать, будто наследница родилась с книгой туалетов в руках[39]. На следующий день после свадьбы, нужно признать, она продемонстрировала досадную небрежность в манере одеваться. Мария-Антуанетта часто выходила растрепанной и без корсета. Этот предмет туалета был настоящим мучением, к которому она еще не привыкла. Корсеты, как тиски, сжимали тело от бедер до лопаток, ужасно стесняя грудь, заставляя невыносимо страдать. Они делали женскую талию осиной, но сковывали походку и движения. Принцессам голубых кровей, однако, не прощали ни невнимания к одежде, ни ненадлежащей манеры держаться, и градом посыпались команды:

— Держитесь прямо!

— Поднимите подбородок.

— Опустите глаза. Немного. Не так сильно…

— Никакой фамильярности. Держите дистанцию, всегда помните об этом.

Такова профессия королевы. Эти наставления влекли за собой другие, не менее назойливые. Их давали наследнице мои покровительницы. Маленькой девочке предстояло стать принцессой. И ее гардероб должен был способствовать этому. Быстрее! К хорошему портному! И дело в шляпе. Мои таланты расхваливали, и вскоре меня попросили поработать над утренним туалетом наследницы.

Это были два долгих года после ее свадьбы.

Поначалу меня принимали в апартаментах графини де Мизери.

Я следила за собой и выглядела красиво, в ту эпоху это было несложно. Я стала немного жеманной, но только слегка. Следовало всегда помнить о своем положении и никогда не выходить за рамки. А в моей ситуации предъявлялись особые требования. Ремесло обязывало меня выглядеть всегда хоть и скромно, но элегантно. Правило номер один гласило: нельзя затмить клиентку. И это я должна была соблюдать в те дни особенно четко.

Мне никогда не забыть нашу первую встречу. Говорили, что принцесса очень хороша собой, и это было действительно так. В первую очередь привлекали внимание свежий цвет лица и прозрачная кожа. У Марии-Антуанетты были большие глаза, и она смотрела на мир удивленно и немного высокомерно. Ее волосы называли золотистыми, мне же принцесса показалась рыжеватой блондинкой. Наследница наверняка пользовалась рисовой пудрой, стараясь скрыть красноватый оттенок волос, упрямо выступавший наружу. Уверяю вас, Версаль, как и вся Франция, ненавидел рыжих, даже брюнеток. Не быть блондинкой означало обладать серьезным физическим недостатком.

Не помню, что Мария-Антуанетта сказала мне в начале нашей первой встречи. Но я до сих пор слышу ее звонкий смех. Я вижу удлиненный овал лица, высокий лоб, пухлые губы, безупречную шею.

Это была маленькая девочка, которая словно светилась изнутри, она еще не усвоила всех правил этикета и, прикрываясь веером, зевала со скуки. Мадам де Ноай, «мадам Этикет», как называла ее наследница, считала, что Австрия посмеялась над нами, доставив дикарку, выкроенную из довольно грубой материи. Эта придворная дама утверждала, что Мадам склонна к безумным выходкам, и она пожалуется королю. Ах! Старая шлюха, мелочная, злобная, она пообещала сделать это и наверняка сделала! Но старый король твердо решил любить наследницу и был слишком слаб перед лицом молодости и дерзости.

Мадам Антуанетта обладала закаленным характером и пылкой душой, спрятанной в теле ребенка. Я не устояла перед ее юным очарованием и поклялась любить принцессу, служить ей верой и правдой. Я знала, что очень скоро она отплатит мне за мою любовь. Уже во время первой нашей встречи мне выпала честь получить большой заказ. Стоил он огромных денег.

Постараюсь описать мое отношение к деньгам, поскольку определенно они все путают. Как и все люди, особенно бедные, вначале я очень хотела денег. Затем мною стала двигать в большей степени любовь к ремеслу. Еще позднее на первом месте оказалась любовь к королеве. Деньги делали меня независимой, дарили мне уважение и комфорт. Деньги удовлетворяли мое тщеславие, а я, признаюсь, была тщеславна. Никого не обкрадывая, не делая сбережений, я зарабатывала достаточно, и мне это очень нравилось. Но первое опьянение успехом было уже позади.

Именно от Марии-Антуанетты я услышала первую похвалу, первую просьбу. Я придумала для мадам де Ламбаль, ее ненаглядной Терезы, с которой она так часто виделась, туалет нежно-голубого цвета, который, по всеобщему мнению, был этой даме очень к лицу. Наследница разделяла эту точку зрения, о чем и сообщила мне при встрече.

— Вы — гений кружева, — сказала она. — Вы бы согласились работать на меня?