Модная лавка

Аннушка. На чердаке.

Лестов. Да что за дьявольщина! – у вас всех медных богов и богинь туда потаскали.

Маша. Ничего, сударь, ничего, – на них пришла маленькая беда, они от полиции сбежали на чердак.

Лестов. Да разве что-нибудь дошло до ваших ушей? – Вздор, Маша! с сильными друзьями бояться нечего; послушай-ко лучше…

Маша. Ох! в одну минуту… а кружева?

Аннушка. О! я их запрятала в такое место, которое только мне известно, и куда уж, конечно, дороги полицейскому я не покажу.

Маша. Ну подите ж пока, да осмотритесь еще хорошенько.

Явление второе

Маша, Лестов, потом Андрей.

Лестов. Да что эта суматоха значит?

Маша. Гонение на нашу невинность. Есть некто негодный француз Трише, который грозил донести, будто у нас есть контрабанда.

Лестов. И в самом деле есть?

Маша. Ну нет; – хоть мы и правы, однако ж осторожность в таких случаях – не порок.

Лестов. Трише! Трише! да что это за Трише?

Маша. Года за два он был то разносчиком, то нанимался в камердинеры и назывался Дюпре, – а теперь разбогател и пожаловал себя в мусье Трише.

Лестов. Дюпре, – ах! да этот бездельник был у меня камердинером, обокрал меня кругом и бежал.

Маша. Он-то, проклятый, грозится на нашу лавку.

Лестов. Вздор! – я его усмирю, когда хочу. Посмотри наперед, что я вздумал… Андрей! – никак его чорт унес!

Андрей. Чего изволите, сударь?

Лестов. Беги, и как можно скорей отыщи Сумбурову и тихонько, чтоб никто не знал, скажи ей… (Шепчет.) Да лети ж стрелой!

Андрей. Лечу, сударь!

Лестов. Андрей!

Андрей. Чего изволите?

Лестов. Ты ведь догадался, что моим лакеем называться не должен, а будто отсель из лавки.

Андрей. Как же, сударь!

Лестов. Ступай же. – Андрей!

Андрей. Я, сударь!

Лестов. Да чтоб старик, пуще всего, тебя не видал – никак.

Андрей. Знаю, сударь!

Лестов. Андрей!

Андрей. Еще, сударь!

Лестов. Проворство, и осторожность!

Андрей. Слышу, сударь!

Лестов. Андрей!

Андрей. Еще!

Лестов. Смотри ж, – или синенькую в руки и позволение двое суток пить без просыпу, или добрый солдатский прием, – понимаешь? Прощай!

Явление третье

Маша и Лестов.

Лестов. Ну, Маша, посол в дороге, теперь подумаем.

Маша. За делом ли он послан? Не правда ли?

Лестов. Вот ведь какая самолюбивая! Уж коли не ты вздумала, так и дурно.

Маша. Вот ведь какие самолюбивые! Уж коли вы вздумали, так и хорошо. – Посмотрим же этого хорошего.

Лестов. Да, конечно, не худого. Слушай же обоими ушами и удивляйся моей замысловатости. – Я послал Андрея к Сумбурвой сказать, от имени мадам Каре, будто у вас есть запрещенные товары для нарядов, что она может купить их за бесценок и чтоб нынешний же вечер, попозже, сюда приехала. Как ты думаешь, соблазнит это ее?

Маша. Легко станется, что приедет. Ну, а там что ж?

Лестов. Она приедет с Лизой от старика тайком; ты уведешь ее в другую комнату; Лиза знает, что нам уже не осталось иной надежды, после давишней разлуки, как уехать, – она на это согласится.

Маша. А если Сумбурова приедет без падчерицы?

Лестов. Без падчерицы! – это мне в голову не пришло. Ну, так что ж, я употреблю все силы, чтоб Сумбурову склонить на свою сторону: просьбы, слезы…

Маша. А как она не согласится? – и увозить будет некого!

Лестов. Некого! я ее увезу.

Маша. Ха, ха, ха! Прекрасная мысль! Разве вы новую кунсткамеру заводите?

Лестов. Нет, право, не шутя, увезу за город, в село, к сестре, а потом уж пущусь с Сумбуровым в мирные переговоры; – и если дело пойдет на лад, так выдам ее при размене пленных, а себе возьму прелестную Лизу.

Маша. Божественно! Теперь послушайте меня. – Мачеха не приедет, или приедет, да без падчерицы. Склонить ее невероятно; увезти старуху через весь город это хорошо в романах, – а не наяву. Теперь, как вы думаете: не лучше ль бы было посоветовать прежде, нежели отправлять Андрея?

Лестов. Ты меня как разбудила, негодная, и совсем некстати; по крайней мере я воображением был счастлив. Для чего ж ты мне не хотела отвечать, когда я тебя звал на совет?

Маша. Всякому, сударь, своя голова дорога. Вот как я себя обеспечила, так могу и за вас подумать. Только, как ни раздумываю, а все выходит, что ваше посольство ни к стати, ни к месту.

Лестов. Едва ли ты не права, Маша! – Однако ж Андрей уж далеко. Как бы придумать, чтоб это посольство не пропало?

Маша. Из него разве та польза может выйти, что я могу вкрасться в доверенность Сумбуровой, – и там со временем…

Лестов. Со временем! с ума ты сошла.

Маша. А вам бы, сударь, хотелось роман свой на первой странице кончить, – какая нетерпеливость! Правда, у меня есть одна мысль… да, да, пусть только приезжает Сумбурова… прекрасно! Надобно сказать правду: у нас, женщин, в робенке более хитрости, нежели в самом остром мужчине.

Явление четвертое

Лестов, Маша и Аннушка.