Модное восхождение

Коммерчески успешные модели привели к потрясающему росту моего бизнеса. Первый действительно крупный заказ поступил от рекламного агентства. Ему нужны были сто пятьдесят одинаковых соломенных шляп: их отправляли клиентам как часть рекламной акции одного из товаров. Шляпа была очень оригинальной: соломенный конус бледно-розового цвета с женской головкой из фетра спереди, к фетровым губам была приклеена настоящая сигарета, из уха свисала длинная хрустальная сережка, а волосы я сделал из розовых перьев. Эта шляпа попала во все журналы, и рекламная кампания моих клиентов стала сенсацией. Вторым крупным клиентом стала компания American Cyanamid. Химическое подразделение этой фирмы разработало особый вид бумаги, который планировалось использовать в модной индустрии. Меня выбрали для создания шляп из новой бумажной ткани. Первой контракт предложили Лилли Даш, но та затребовала пятьсот долларов за шляпу, и консервативная администрация American Cyanamid пошла на попятную. А тут как раз кто-то упомянул William J. Мы сошлись на семидесяти пяти долларах за штуку. За три года они заказали у меня несколько сотен шляп. Это было потрясающе: никаких примерок, просто делай шляпы и отправляй. Проще пареной репы!

Авиакомпания American Airlines использовала одну из моих самых красивых шляпок с перьями в общенациональной рекламе, но мне так и не заплатили, хотя сделали фото, которое потом печатали в журналах по всей стране. Представители компании утверждали, что заключили сделку с фотографом, а тот просто одолжил у меня шляпку для «пробных» фото моей подруги-модели. Короче говоря, они не заплатили даже за саму шляпу, которая стала звездой их полностраничной рекламы. Я удивился такой бессовестности. Но это бизнес — случается всякое. К счастью, порядочных бизнесменов намного больше, чем нечистых на руку, — по крайней мере, хочется в это верить. И все же каждому дизайнеру неплохо бы обзавестись здравомыслящим деловым партнером сразу после открытия бизнеса. Большинство дизайнеров терпят неудачу из-за плохого менеджмента. Хороший дизайн — лишь тридцать процентов нашей работы, что бы ни говорили ваши друзья-эстеты.

Моим первым крупным клиентом из розничных универмагов стал магазин Macy’s, покупавший продукцию у дизайнеров оптом. К сожалению, мы не сработались, потому что розничная цена на шляпы должна была составлять около двадцати пяти долларов, а себестоимость, соответственно, двенадцать с половиной. Шляпа, сшитая вручную, не может стоить так дешево. Тут нужен завод, где шляпы делают машины. В оптовой торговле очень высокая конкуренция, и ремесленникам в этом бизнесе делать нечего. Весь американский образ жизни основан на оптовой торговле, а маленькие компании, делающие штучные товары на заказ, принадлежат к миру истинной роскоши. Они выживают лишь благодаря неустанному труду и упорству своих владельцев. В отличие от массового производства, ручная работа дает большой простор для самовыражения. Но сейчас все реже встречаются покупатели, понимающие ценность индивидуального высказывания дизайнера, которое принимает форму двух коллекций в год, выпущенных ограниченным тиражом. Однако мода выходит на следующий виток, и новым статусным символом станет индивидуальность. В моде грядет эпоха свободы самовыражения.

Итак, в 1950-е я расширил свой бизнес, и к 1956 году на меня уже работали пять модисток. Разумеется, они шили не круглогодично. На деле мы работали всего половину года: сентябрь, октябрь, ноябрь, затем февраль, март и апрель. Но несмотря на то что дела мои пошли в гору, широкая публика так и не приняла мои лучшие шляпы. Проблема заключалась в том, что мои лучшие модели опережали свое время года на два-три, и люди были просто к ним не готовы. Клиентки, которые знали меня хорошо, часто покупали мои шляпы, убирали их примерно на год и затем начинали носить. Правильно выбранный момент — одна из важнейших составляющих дизайна. В дизайне все как на фондовой бирже. Идеальным чувством момента обладал дизайнер платьев Норман Норелл. Он знал, когда публика готова принять ту или иную новую идею. Я долго наблюдал за ним и сейчас понимаю, что это был его главный вклад в моду. Я же никогда не умел (и не хотел) ждать нужного момента и не понимал, что это значит. Мне даже нравилось шокировать людей. Успеху моего бизнеса это не способствовало.

В июле 1956 года я готовил осенний показ, и у меня было чувство, что он станет одним из самых удачных. В то время в Нью-Йорке находились журналисты из других городов, а они никогда не видели мою работу. Я попытался договориться о пресс-показе с лидером их группы — Элеонор Ламберт. Она работала в нью-йоркском рекламном агентстве и вела колонку в газете. Элеонор ответила, что для моего показа у нее нет времени, так как в сетку пресс-показов включают лишь крупные модные дома. Я так рассердился, что решил провести этот показ во что бы то ни стало. Мы же в Америке, черт побери, думал я, у нас свободная страна. Иногда патриотизм просыпается лишь тогда, когда кто-то переходит тебе дорогу.