Модные магазины и модистки Москвы первой половины XIX столетия

Государыня цесаревна, имея в виду, что подобная милость, на основании принятого правила, оказывается только тем лицам, которые поставляли свои изделия ко двору не менее 8 лет, а потому не принимая на себя ходатайства по означенным просьбам, повелеть мне изволила довести об оных до сведения вашего сиятельства и присовокупить, что ея высочество с своей стороны соизволяет на эти просьбы во внимание к вполне добросовестному исполнению заказов делаемых со времени прибытия ея высочества в Россию как корсетницы Гюссон⁹⁶, так и башмачнику Брюно, из коих первая имеет уже счастье именоваться поставщицею ея императорского величества, а второй – поставщиком государыни великой княжны Марии Александровны и государынь великих княгинь Александры Иосифовны, Ольги Федоровны и Елены Павловны»⁹⁷.

Брюно проживали в России и в конце столетия. В делах Иностранного отделения канцелярии московского генерал-губернатора сохранилась выписка, согласно которой бельгийский подданный Александр Федорович Брюно католического вероисповедания и законная его жена Екатерина Михайловна Брюно православного вероисповедания имели сыновей Владимира 1882 г. р., Николая 1883 г. р., Сергея 1884 г. р. и Михаила 1886 г. р. Восприемницей младенцев значится бельгийская подданная Анна Андреевна Брюно⁹⁸. У петербуржцев в конце столетия пользовался известностью шляпный магазин Л. Брюно на Невском проспекте⁹⁹. В те же годы в Казани существовали библиотека и магазин музыкальных инструментов и нот И.Ф. Брюно¹⁰⁰.

Качественные дамские башмаки изготавливали в мастерских Даниила и Александра Зарманов (Царманов)¹⁰¹. В газете 1835 года читаем: «Дамский башмачник, мастер Даниил Зарман, недавно приехавший из Лондона, где он работал всякаго рода дамскую обувь новейшаго фасона для знатных особ, равно как в Париже и Берлине и здесь имевший магазин свой на Кузнецком мосту в доме Черткова, ныне производит мастерство свое в Газетном переулке в доме купца Живаго, где у него находится довольное количество означенной работы в готовности, также и на заказ делаются башмаки из золотой кожи»¹⁰². В 1837 году Даниилу Царману дозволено иметь на вывеске надпись «Башмачный мастер ея императорского высочества великой княжны Марии Николаевны»¹⁰³. В 1840 году у московского мещанина Даниила Зармана, работавшего в доме Евдокимова, служило 4 работника и 11 учеников¹⁰⁴. По ведомости 1846 года, в доме купца Алексеева Тверской части «рижский гражд[анин] Александр Зарман» занимался сапожным и башмачным ремеслом с 7 работниками и 9 учениками¹⁰⁵. По этому же адресу «московский] мещанин и временно московский 3 гил[ьдии] куп[ец] Леопольд Зарман» руководил портным мастерством, имея в подчинении 16 работников и 8 учеников¹⁰⁶. По крайней мере, пара дамских полусапожек, выполненных в мастерской кого-то из Зарманов, сохранилась в фондах Государственного исторического музея. В середине 1870-х годов в Первопрестольной проживали три купца 2-й гильдии с той же фамилией – мужской портной Николай Зарман работал в доме Солодовникова Мясницкой части, там же жил и имел мастерскую мужской портной 23-летний Константин Леопольдович Зарман.

Высочайшее дозволение Царману иметь на вывеске надпись «Башмачный мастер великой княжны Марии Николаевны». 1837 г.

Леопольд Александрович Зарман 57 лет жил и возглавлял заведение по производству мужской одежды в доме Иосифовского подворья на Ильинке¹⁰⁷.

Помимо портных, модисток, корсетников, перчаточников, белошвеек, обувщиков и парикмахеров в индустрии моды работало множество других ремесленников. В XIX веке дамы любили украшения из волос. И в Москве проживала мастерица, «производящая разное волосяное рукоделье», а именно: серьги, браслеты, кольца, кресты, цепочки для медальонов и другие изделия «по востребованию». По желанию заказчика вещица помещалась в золотую оправу. Мастерица не оставила нам своего имени, мы только знаем, что она приглашала своих потенциальных заказчиков на Тверскую улицу в дом Демидова, на углу Газетного переулка¹⁰⁸. Дамские наряды и прически требовали разнообразных украшений, например перьев или искусственных цветов. Изготовлением и размещением таких композиций занимались в специализированных мастерских. Искусность этих мастериц ценилась не меньше таланта ловкой закройщицы, ведь аляповатая аппликация портила самое изящное изделие. В журналах писали: «По наколке пера можно судить о вкусе той, которая носит шляпку, и той, которая его накалывала»¹⁰⁹.