Модный Лондон. Одежда и современный мегаполис

Квант закрепила за собой место на лондонском модном олимпе благодаря тому, что умело вела дела и, заключив ряд сделок на использование бренда, распространила на самую широкую аудиторию свое авторское видение той модной разболтанности и терпимости, которая всегда была присуща Кингс-роуд. К этому ее подтолкнул Макнейр – понимая, что производственная часть бизнеса, расположенная неподалеку на Ивз-стрит, убыточна, он посоветовал Квант сосредоточить усилия на разработке фасонов, косметики и трикотажа, которые можно было бы продавать за границу как форму товара редкого, не всякому доступного, но желанного. Девиз Макнейра гласил: «Деньги – это похвала. Если вы хорошо делаете свое дело и производите одежду, которая нравится людям, похвалой вам будет прибыль»[384]. Поточное производство одежды по фордистским принципам сменилось стремлением угождать запросам и ожиданиям клиентов – впервые о последствиях такого поворота задумалась журналистка Рома Фэрли, в 1969 году она приглашала своих читателей

вообразить амбар в унылом складском квартале. Характерный лондонский непроглядный туман сменяется пеленой дождя. На двери магазина висит объявление о приеме на работу. Внутри, за грязным окошком с надписью «Информация», вы вдруг видите роскошный гардероб, будто предназначенный для огромного гарема, – и невольно задерживаете дыхание[385].

Фэрли описала будни массовой индустрии моды в переходный период; время, когда встретились две культуры: одна – руководствующаяся представлениями о производстве, зависящем от поставок, вторая – вдохновленная современным дизайном. Олицетворение послевоенного мира с его предсказуемостью и бессобытийностью, амбар озарялся вспышками цвета – в данном случае это была партия одежды для лейбла Susan Small, конкурента Квант, ориентирующегося на средний рынок[386]. Это описание совсем не похоже на то, как представляли себе моду раньше: редкий гений, искусный мастер, последние новости из Парижа. И все же кое-что общее находилось. Фэрли пишет: «Оптовая коллекция ни в чем не уступает кутюрной. Но вокруг нее нет этой творческой истерии, это просто бойкая торговля копиями, переработанными так, чтобы соответствовать ценовой политике компании»[387]. Погоня за двумя целями сразу: с одной стороны, отвечать новому представлению о стиле, с другой стороны, задавать его, – доводила до шизофрении в некотором роде. Ее проявления Фэрли заметила в директоре розничной сети Wallis, который «стоял посреди большой белой залы, обклеенной сотнями набросков, и махал рукой, указуя: „в духе свингующего Челси“, „Jolie Madame[388] для Найтсбриджа“… одежда от Wallis доступна по всей стране»[389]. В здравом рассудке или без него, Джордж Мелли признавал за Квант редкое умение снимать описанное противоречие, еще больнее задевая всех, кому было уютно в своей скорлупе:

Квант выкинула все, что составляло образ солидной дамы, в помойное ведро; она понимала, что выглядеть непорочной – прошлый век, и признавала, что чистые тротуары и начищенные полы ресторанов отличаются от грязевого месива охотничьих угодий, а вечеринки и танцы – не то место, куда приходят демонстрировать свой статус. Она бросила вызов закостенелому миру модной торговли и своей наивностью и упорством покорила его, легко и непринужденно»[390].

Свингующие «доллиз» идут по магазинам