Модный Лондон. Одежда и современный мегаполис

Письмо редактора, открывавшее номер Time Magazine о свингующем Лондоне, предвосхищало критику Кристофера Букера: оно было исполнено иронии по отношению к материальным и культурным переменам, произошедшим в столице в 1950-е годы. В письме рассказывалось, как один из редакторов, приехав в Лондон, «осмотрела разбомбленные кварталы», посетила Тауэр и запомнила, как в одном из лондонских пабов «подавали скучное блюдо из водянистого пюре и брюссельской капусты». Все это не отвратило редактора от того, чтобы вернуться сюда в 1965 году – теперь она «увидела, что Англия стала лучше. В Сохо она посетила ресторан L’Etoile, клуб Ad Lib и траттории, а в магазинчике на Кингс-роуд (sic) она купила расклешенные слаксы от Foale & Tuffin, моду на которые и привезла с собой в Нью-Йорк». Редакция, вдохновленная ее рассказом, отправила семерых штатных корреспондентов из лондонского офиса и пятерых фотографов из США и Великобритании в течение четырех дней «свинговать… так оголтело, как никто и никогда»[415]. Знаменитый коллаж Джеффри Дикинсона на обложке журнала отчасти отражал это буйство. Художник перемешал символы высокого и низкого, традиций и современности: Биг-Бен, красный автобус Routermaster, роллс-ройс, мини-купер, «долли-бёрдз» и петушащиеся парни, Юнион Джек, вход в зал дискотеки, новый дизайн дорожного знака, вывеска зала для бинго, стол с рулеткой и карикатурные портреты Мэри Квант, Гарольда Уилсона, «The Beatles» и «The Who».

Сама статья была написана в форме сценария к воображаемому фильму, разбитого на пять «эпизодов» лондонской жизни[416]. Действие первого эпизода разворачивалось в вечернем Мейфэре, в компании сына пэра. Вечер начинался в Clermont Club Джека Эспинолла, казино для избранного круга, занимавшем особняк XVIII века на площади Беркли, и заканчивался в расположенном неподалеку ночном клубе Annabel’s. Во втором эпизоде описывался субботний поход за покупками в Челси и на Портобелло-роуд, который завершился посиделками в кофе-баре Guy’s and Doll’s на Кингс-роуд в обществе Мика Джаггера, Кэти Макгоуэн и безымянной девушки-подростка в черной с желтым виниловой юбке. Третий эпизод изображал беседу за обеденным столом в ресторане Le Reve, вращавшуюся вокруг ужасов апартеида и новой формы футбольной команды Челси, между Теренсом Стэмпом, Джин Шримптон, Майклом Кейном, Видалом Сассуном, Дэвидом Бейли и Дугом Хейвудом. В четвертом описывалась коктейльная вечеринка в мейфэрской галерее Роберта Фрейзера, среди гостей которой были Джейн Ормсби Гор в красном эдвардианском пиджаке, гофрированной кружевной блузке, черных клешах в обтяжку, лакированных туфлях с серебряными пряжками, с лицом, выбеленным как у привидения, и «сотней ресниц», дизайнер Полин Фордхэм в серебряном пальто; старлетка Сью Кингсфорд в розовом брючном костюме-двойке, позволявшем видеть ее обнаженную грудь. Как помним, Ормсби Гор позже присоединится к Майклу Рейни на дискотеке в Dolly’s. В финальном эпизоде описывался ужин с Марлоном Брандо, Родди Макдауэллом, Терри Саузерном, Франсуазой Саган, Барбарой Стрейзанд, Марго Фонтейн и Уорреном Битти в особняке голливудской актрисы Лесли Кэрон в Кенсингтоне. Отведав «великолепного цыпленка, бордо и шабли», звезды мировой сцены «танцевали до рассвета».

Материал сопровождало фото-эссе Дерека Байеса, Бена Мартина и Джона Ридера, в цвете изображавшее группу веселых «долли-бёрдз» в ярких виниловых дождевиках на Кингс-роуд, игровой стол в игорном клубе Crockford’s в Сент-Джеймсе, магазин Foale & Tuffin’s близ Карнаби-стрит и однополую пару неподалеку от группки школьниц. Мэвис Тэпли в ее бутике Hem and Fringe в Пимлико, экзотического танцора, забавляющегося в стриптиз-баре в Сохо, и джентльмена из Сити в котелке на Тауэрском мосту. Портреты свингующих лондонцев на коктейльной вечеринке у Роберта Фрейзера и на дискотеке Scotch’s в Сент-Джеймсе. Эта своеобразная мешанина из фотографий должна была проиллюстрировать заявление редакции о том, что «единого Лондона не существует, есть множество разных мест. Каждое из них – ослепительная драгоценность, смесь пестрых солнечных очков и очаровательно своеобразных телефонных будок, сплав американского шика, континентальной утонченности и староанглийской основательности – различных влияний, которые перемешиваются и сливаются друг с другом. <…> В результате получилась блестящая беззаботная комедия»[417].