Модный Лондон. Одежда и современный мегаполис

В качестве заключения – пикантная история черного шелкового платья, состоящего из лифа, юбки и нижней юбки, изготовленного на рубеже веков и переданного Музею Лондона внучкой его создателя. Эта история заставляет усомниться в непредвзятости Бута и очень кстати показывает, что биографии и возможности выбора одежды работников, труду которых были обязаны своим видом модные лондонцы, и чей облик подчеркивал моральные и гаптические свойства мировой столицы, обусловлены изоляцией[116]. Его сшила и владела им Ирма Кокко, урожденная Ирма Ческотти из Изере (Трентино, Италия) в 1876 году[117]. Ирма обучилась на придворного портного, но в результате внебрачной беременности, предположительно возникшей от связи с любовником-англичанином, около 1900 года переехала в Лондон. Она стала работать, и в 1905 году вышла замуж за Пьетро Кокко, итальянского обувщика с Портобелло-роуд. Зарабатывая своим умением, она не переставала шить одежду для себя и для своей растущей семьи. Ирму продолжал преследовать злой рок. Ей отказали в пенсии, поскольку она была гражданкой Италии, но она вынуждена была поддерживать множество иждивенцев и умерла в бедности в 1960-е годы.

У нее было несколько детей, внуков и внучек, одна из которых и передала в Музей Лондона наряды Ирмы. Подробности биографии, наделившей их значимостью, были столь же печальны, сколь и поношенные предметы одежды, ставшие ее единственным наследством – для родственников они стали олицетворением позорного прошлого матери и постоянным напоминанием о личной и семейной катастрофе. Серия фотографий, отражающая путь Ирмы от беспечного процветания к тяготам вынужденной эмиграции, делает платье из коллекции Музея Лондона одним из центральных героев этой истории о людях и одежде. На трех фотографиях начала 1890-х годов запечатлена ее юность в Италии. На первой она стоит в профиль, глядя из-под зонтика. Ее длинные темные волосы свободно собраны на затылке, а светлая блузка с кружевной отделкой и широкая темная юбка довершают образ стильной простоты, подчеркивающий ее хрупкую красоту. На второй фотографии задумчивая атмосфера рассеивается и уступает место кокетливой игривости. Ирма, улыбаясь, стоит в более светской позе. Она отводит рукой тяжелый полог, словно выходя на сцену, ее темное платье, дополненное шейной бархоткой того же материала, роскошно в своей строгости. Ее волосы, по-прежнему собранные в пучок сзади, дерзко взбиты, ее челка кудрявится, как это было модно в то время. А на руке, которая приподнимает юбку в районе бедер, безошибочно угадывается блеск украшений. На последней итальянской фотографии, сделанной миланским фотографом, Ирма с двумя подругами, она одета более изысканно в «щегольский» костюм, подходящий для прогулки. Ее рукава с буфами, собранный в рюш воротник и замысловатые вышитые вставки в платье – это романтические отсылки к моде XVI века, дополняющие модные воротники шалькой, рукава «жиго» и соломенные шляпки ее подружек.

После прибытия в Лондон позы Ирмы становятся более настороженными, а на лице у нее появляется застывшая маска смирения и разочарования. Однако в выбранной ею одежде всегда есть детали, напоминающие о том положении, какого она желала достичь в пору своей итальянской молодости. На фотографии, сделанной на рубеже веков, видно, что, хотя ее лицо округлилось, а волосы уложены в строгие валики, достойные матери семейства, ее блузка с аккуратными полосками и в мелкую складку, простая юбка и элегантная повязка из черного шелка на шее вторят более ранней стадии развития ее персонального стиля и свидетельствуют о том, что она с большим вниманием относится к нормам одежного и гигиенического этикета, который требовалось соблюдать женщинам, недавно вошедшим в число воспитательниц или горничных. Именно в этом контексте мы можем рассматривать платье из Музея Лондона с его приглушенной цветовой гаммой, умелой ручной работой и отражением тенденции к вычурным украшениям в моде, в русле которой к первому десятилетию XX века развивается популярный городской стиль. В каком-то смысле это костюм-полиглот, который отражает те влияния, которые специалисты выделили в качестве ключевых компонентов современной столичной жизни. Миссис Эмили Констанс Бейрд Кук говорила практически об Ирме, когда в своей книге «Большие и малые дороги Лондона» (1902) писала: