Модный Лондон. Одежда и современный мегаполис

Возможно, его живучесть проистекает из здорового эгоизма, привлекающего клиентов не меньше, чем индивидуальный подход, который он им предлагает. Его предрассудки и манеры, его оптимизм, неистребимый даже перед лицом настоящих бедствий, и порядочность по отношению к покупателям… вкупе с его осведомленностью обо всем, что творится в округе, и готовностью выслушивать рассказы о хворях и новостях из жизни клиентов, дают ему власть над ними, которую большой магазин, как бы вымуштрован и обходителен ни был его персонал, вряд ли отнимет. В сравнении с сетевым магазином или универмагом независимый предприниматель может уделить больше времени своему клиенту, его товар, как правило, не уступает ни по качеству, ни по цене, он лучше знаком как с особенностями местного рынка, так и с потребностями местного населения[288].

Стремясь обойти такого противника, универсальные и сетевые магазины зачастую вносили ноту фамильярности в свой сервис в попытке замаскировать его безличность. К примеру, расположенный на Оксфорд-стрит магазин D.H. Evans, который позиционировал себя как «самый современный магазин Лондона, где все обустроено так, чтобы делать покупки было легче легкого», добивался расположения консервативных домохозяек с окраин, предлагая доставить покупки фургоном в Уотфорд, Сидкап, Редхилл и Слау. Судя по карте доставки, приложенной к каталогу товаров почтой за 1939 год, на пролетарские районы на востоке Лондона эта услуга не распространялась, впрочем, непохоже, чтобы цветистые ночные кофты и пеньюары, платья горничных, платья к обеду больших размеров, жакетки и вечерние платья, костюмы для тенниса, широкие моряцкие брюки и пляжные платья, фасоны которых были названы в честь таких захолустных английских городков, как Падстоу, Джиллингем, Гейнсборо, Флитвуд и Рослэр, – непохоже, чтобы все это могло заинтересовать жителей таких районов. Вкусы лейтонцев больше тяготели к Голливуду, чем к Хаверингу[289].

А между тем разнообразие лондонской моды периода между войнами заключено между полюсами гламура и прилежного конформизма в одежде. То, что увеличение объема производства и расширение ассортимента товаров уже тогда могло вызывать принципиально разную оценку, не подлежит сомнению. Так, многие представители столичной элиты считали жителей городских окраин и предместий жалкими подражателями[290]. В 1935 году сатирик Чарльз Дафф писал в своем «Антропологическом очерке из жизни лондонского предместья»: «Их речь, одежда и поведение – сплошное подражание друг другу. Они копируют наклон шляпы, цвет шейного платка и сорт цветов в саду… Пройдясь по улице, я увидел одно и то же почти в каждом доме: мужчину в брюках-гольф, женщину в хлопчатобумажном платье, собаку модной породы, автомобиль и радиоприемник…»[291] В то же время рост индивидуального и классового самосознания обитателей лондонских окраин также становился предметом восхищения и глубокого изучения[292]. Отнюдь не консервативные персонажи, которых описывает в сцене вечеринки в своих юмористических мемуарах «Дни на отшибе» (1928) К.Р.Г. Браун, – это представители честолюбивого низшего среднего класса, которых неограниченные потребительские возможности поощряют к тому, чтобы выражать свои амбиции при помощи одежды. Автор и его супруга с волнением приближаются к дому миссис Гризли-Гул, гранд-дамы с Акация-авеню в юго-восточном Лондоне: