Модус вивенди

— Не надо драться, это неприлично для достойной барышни. Или недостойно для приличной? — с крайне ехидным видом проговорил он мне в губы, щекоча дыханием, а потом невозмутимо поднялся сам и протянул мне руку, помогая выбраться из начавшей засасывать кровати. — Пойдем, ты, кажется, рвалась работать, — невозмутимо проговорил он, направляясь к выходу, когда я утвердилась на своих ногах. И мне стало очень стыдно за свои необоснованные подозрения в его адрес.

Пока мы собирались и совершали уже знакомый ритуал с вызовом сопровождающего и полетом над лесом лишайников, я думала совсем не о работе. Мысли занимал гвардии ротмистр Ветров, странности его поведения и мое к нему отношение.

Я уже не сомневалась, что эти его ершистость, хамство и стремление задирать окружающих представляли собой колючки пресловутого кактуса. С тем только отличием, что кактусы обычно никого первые не трогают и сами ни на кого не бросаются, что отличает их от Одержимого в лучшую сторону.

Это стремление защититься и распугать всех вокруг даже тогда, когда никакой угрозы нет и окружающие настроены мирно, было нехорошим признаком. Подробностей биографии мужчины я не знала, но уже здорово сомневалась, что все это — последствие обиды на родителей, которых он никогда в глаза не видел. Скорее, походило на результат достаточно регулярных ударов судьбы, и, вероятно, ударов весьма разнообразных. Просто потому, что, если человек часто бьется головой, он надевает каску, а вот такой скафандр полной защиты от всего и сразу — результат изощренной изобретательности фортуны.

Как вести себя с ним в этой связи и как реагировать на его поведение, я просто не представляла. Что ему от меня надо и чего он пытается добиться? То смотрит с презрением, то искренне заботится, то лезет целоваться, то огрызается по поводу и без. В ответ на прямые вопросы он наверняка будет язвить и насмехаться, а как еще разобраться в этом клубке противоречий без привлечения третьих лиц, я не знала.

Вернее, идеи были, но я не была уверена в главном: а надо ли мне во всем этом разбираться? Зачем? Потому что мне понравилось, как он танцует, целуется и выглядит без одежды? Очень глупо, и это даже не вспоминая о приличиях. Пока он молчит, кажется весьма интересным и достойным мужчиной. Но стоит ему открыть рот, и я понимаю, что моя симпатия к этому человеку может измеряться только световыми годами — на расстоянии он кажется привлекательней.

В общем, чем больше я об этом думала, тем яснее понимала: для душевного спокойствия мне лучше держаться подальше от Ветрова. Проблема заключалась в том, что это явно шло вразрез с его собственным мнением и видением ситуации. И опять же было непонятно, что именно ему нужно. В том, что это исключительно азарт, я уже сомневалась. Может быть, любопытство, чувство необычности и новизны?

Ни к каким выводам я по дороге не пришла, но зато сумела, со всех сторон рассмотрев и обдумав эту проблему, отложить ее в сторону с пометкой «не хватает данных, продолжать наблюдение» и подойти к разговору с варом в спокойном и сосредоточенном состоянии.

— Я радоваться ты жить, — поприветствовал нас плащ в знакомой или похожей на знакомую мне комнате для бесед. Доставлял нас к месту назначения кто-то другой, он открыл перед нами дверь и удалился. Наверное, этому было не по чину работать курьером. Мне показалось, я узнала голос; это был тот самый немолодой мужчина, разогнавший местную революцию. — Вы уметь пугать горячая смерть?

— Мы уметь пугать не только горячая смерть, но и многие другие, — спокойно ответила я.

— Вы учить мы? — прагматично уточнил он.

— Учить, но для этого вы помогать.

— Как?

— Отвечать вопросы и дать место ставить механизмы.

— Механизмы? — насторожился он. Я пустилась в объяснения, и через несколько минут мне, кажется, удалось успокоить собеседника сообщениями о том, что механизмы эти безвредны, места много не занимают, и вообще их можно (и даже, насколько я знаю, желательно) размещать на необитаемых планетах.

Когда этот самый важный и принципиальный вопрос был так легко и ненавязчиво согласован, собеседник согласился отвечать на остальные. Их было множество, но начать я решила с самого главного противоречия.

— Почему раньше вы говорить «не тема разговор», а теперь нет? Из-за горячая смерть?

— Дети, — отозвался он.

— Что — дети? — растерянно переспросила я.

— Дети плохо понимать слова, плохо знать смысл, поэтому дети иметь тема не разговор, — доходчиво пояснил собеседник, и я пару секунд переваривала эту информацию. В конце концов я пришла к выводу, что в понятие «дети» мы вкладываем разный смысл, и принялась уточнять. Угадала, но лишь отчасти.