Моё!

– Надо было остановиться в Ларами. – Голос Диди был напряжен, как ее лицо, на виске билась синяя жилка. Она сбросила скорость ниже тридцати миль. – Сейчас ехать нельзя!

Шоссе стало круче, мотор «катласа» тарахтел от натуги. Они миновали еще два брошенных автомобиля, почти целиком укутанных в белый саван, и еще через минуту Диди сказала:

– Что-то впереди.

Лаура увидела мигающие желтые огни. Диди начала замедлять ход. Из вьюги выплыл мигающий знак: СТОП! ДОРОГА ЗАКРЫТА. Рядом стояла патрульная машина, разбрасывая синий свет мигалок. Диди сбросила скорость до нуля, и укутанный по уши патрульный с мигающим фонарем, закрытым красным светофильтром, подошел со стороны водителя и сделал Диди знак опустить окно.

Мэри открыла глаза. Снаружи хрипел и выл ветер, потрескивали дрова в очаге. Крупные горошины пота дрожали у нее на коже.

Молодой хиппи сидел, скрестив ноги, в пяти футах от нее, оперев подбородок на ладони и упираясь локтями в колени.

Мэри сделала вдох и села. Она поглядела на Барабанщика, ушедшего в страну детских снов, и глаза его двигались за тонкими розовыми веками, пустышка была крепко зажата во рту. Она вытерла щеки тыльной стороной руки и поправила пальто на коленях, чтобы скрыть кровавые пятна.

– Что такое? – спросила она. Ее мозг все еще был затуманен горячкой, и голос прозвучал спросонья.

– Простите, – сказал хиппи. – Никак не хотел вас будить.

Он говорил с акцентом янки, и голос его был высок, как тростниковая флейта.

– Что такое? – опять спросила она, растирая глаза, чтобы прогнать сон. Кости пульсировали болью, как дырявые зубы, и бедро было влажным и липким. Она огляделась. В зале почти все спали, кроме тех, кто все еще играл в карты. Рэйчел Джайлз спала в кресле, а ее муж-ковбой разговаривал по дорожной рации. Мэри снова повернулась к молодому хиппи – ему было года двадцать три – двадцать четыре.

– Вы меня разбудили.

– Я ходил в туалет, – произнес он так, как сообщают важные новости. – Когда я вернулся назад, не смог заснуть. – Он воззрился на нее своими леденящими пепельными глазами. – Я готов поклясться, что откуда-то вас знаю.

Мэри услышала звон тревожных колоколов. Сбросила ремень сумки с руки.

– Мне так не думается.

– Когда вы вошли сюда с ребенком.., мне подумалось, что я вас знаю, но не могу никак сообразить откуда. Странное чувство – когда видишь человека, которого знаешь, но не можешь вспомнить откуда. Если понимаете, что я хочу сказать.

– Я никогда вас прежде не видела. Она взглянула на Сэма Джайлза. Он надел пальто, затем перчатки и шляпу.

– Вы когда-нибудь бывали в Сиу-Фоллз, в Южной Дакоте?

– Нет. – Она смотрела, как Сэм Джайлз разбудил жену мягким толчком в бок и что-то ей сказал, отчего она встала. – Никогда.

– Я там репортер местной газеты. Веду музыкальный отдел. – Он наклонился вперед и протянул руку. – Меня зовут Остин Пиви.

Мэри сделала вид, что не видит этой руки, – Знаете, не надо подкрадываться к людям. Это некрасиво. Входная дверь открылась и закрылась: ковбой вышел в бурю. Рэйчел Джайлз подняла крышку кофеварки и заглянула внутрь, потом вышла из зала.

Остин Пиви убрал руку. Он улыбался своим тонкогубым ртом, на конце его подбородка торчал кустик песочного цвета волос.

– Вы кто-то знаменитый? – спросил он.

– Нет.

– Клянусь, что ваше лицо мне знакомо. Понимаете, я же набрал целые тонны старых грамзаписей и пленок. В, общем, страшно интересуюсь всей этой музыкой шестидесятых. Я пытался вспомнить, не видел ли я ваше лицо на конверте от какой-нибудь пластинки… Ну понимаете, вроде «Смит» или «Блю Чиэр», или какой-нибудь еще старой группы вроде этого. Вот тут сидит. – Он похлопал себя по черепу. – Но никак не могу разглядеть.

– Я никто. – Мэри нарочито зевнула прямо ему в лицо. – Как насчет того, чтобы оставить меня в покое?

Он остался там, где сидел, пропустив ее слова мимо ушей точно так, как она секундой раньше не заметила его руку.

– Я еду в Солт-Лейк-Сити на съезд коллекционеров пластинок. У меня сейчас отпуск. Рассчитывал ехать на машине и разглядывать виды, но никак не рассчитывал застрять в снежном буране.

– Послушайте, я действительно устала. Ясно?

– Ах да, разумеется – Кожа его коричневых ботинок скрипнула, когда он встал. – И все-таки я вас где-то видел. Вы бываете на съездах коллекционеров пластинок?

– Нет.

Вернулась с кувшином Рэйчел Джайлз и залила воду в кофеварку. Потом она отвинтила крышку с банки «Максвел-Хаус» и насыпала в фильтр молотого кофе. Тут в голове Мэри щелкнуло, что сейчас еще кого-то привезут с шоссе.

А Остин Пиви все не отставал.

– А как вас зовут?

– Послушайте, я вас знаю, вы меня не знаете. Давайте это так и оставим.

– Мэри? – Теперь к ней подходила Рэйчел, и Мэри почувствовала, как ярость начинает грызть ее изнутри. – Не хотите чашку свежего кофе?

– Нет. Я стараюсь отдохнуть.

– О, простите. – Она понизила голос до шепота. – Я вижу, что Дэвид спит, как убитый.

– Славный малыш, – сказал Пиви. – У меня отца зовут Дэвид.

Ее терпение лопнуло.