Мое безумие

Как мне было велено, я подошла к грузовику и нашла на заднем сиденье пару старых перчаток. Неужели я такая открытая? Или у меня над головой висит указатель, который гласит: «Посмотрите на меня! Мне срочно требуются друзья!»

Наверно, да, потому что она поручала мне подсобную работу, например помочь ей вырвать сорняки вдоль дубов и вокруг соседского забора. Все это время мы обе молчали.

Работая, Рене полностью отключалась от внешнего мира – губы плотно сжаты, брови сосредоточенно насуплены на переносице. Зато она всегда тихо напевала себе под нос. Так тихо, что я слышала ее лишь тогда, когда стояла с ней рядом. Закончив поливать цветы, я отступила и окинула их глазами.

– Мне нравятся эти лилово-синие цветы, – сказала я, указывая вправо.

Рене только на секунду подняла голову.

– Это кошачья мята.

– Кошачья мята, – тупо повторила я.

– Забавное название, правда? Непеталактон в растении манит к себе кошек, дарит им временное блаженство. Считайте это кошачьей травкой.

Я улыбнулась.

– Впечатляет. – Окинув глазами остальные растения, я остановила взгляд на цветах, чьи соцветия показались мне интересными. На кончиках лепестки были золотыми, но ближе к головке цветка золото перетекало в ярко-алый цвет. – А эти как называются?

– Это гайлардия, – моментально ответила Рене. – Они и сейчас хороши, но через несколько недель, на пике цветения, от одного их вида у вас перехватит дыхание.

В течение следующего часа я только и делала, что указывала то на один цветок, то на другой. Рене моментально выдавала мне исчерпывающую информацию. Я улыбалась и одобрительно кивала.

– Вы столько знаете о цветах!

– Это у меня в крови. Я, можно сказать, выросла на заднем дворе, пока мама ухаживала за своим садом.

– Какой ваш любимый цветок?

Рене склонилась над желтыми тюльпанами. Услышав мой вопрос, она выпрямилась и задумчиво посмотрела в землю, как будто потерявшись в своем собственном мире.

– Гиацинт, – сказала она и протянула руку, чтобы коснуться пальцем бледно-розового лепестка. – Они элегантны и поднимают настроение – без них сад не сад. Каждый раз, когда я смотрю на них, меня охватывает умиротворение.

После этого мы перебросились разве что парой слов, предпочитая дружеское молчание. В конце концов Рене вновь принялась напевать себе под нос. Меня это отнюдь не раздражало. Скорее наоборот, ее тихий голос лился как бальзам мне на душу, снимая с моих плеч заботы и тревоги последних дней.

– Вы всегда напеваете?

Рене вздрогнула, как будто забыла, что я рядом.

– Извини. Я не заметила.

– Мне это не мешает.

Рене пожала плечами и продолжила вырывать сорняки.

– Моя мать делает это постоянно. Думаю, эту привычку я позаимствовала у нее, стоит мне погрузиться в свои мысли или когда у меня все валится из рук. Помогает снять напряжение.

Я кивнула. Мне подумалось, что в ее словах есть определенный резон.

Она краем глаза посмотрела на меня.

– Советую тебе попробовать. Отлично помогает. Уж поверь мне.

– В таком случае я буду напевать двадцать четыре часа в сутки.

Слова слетели с моих губ сами собой. Я прикрыла ладонью рот. Я впервые призналась кому-то, что, возможно, моя жизнь не так совершенна, как кажется. Вернуть их было невозможно.

Рене не стала подаваться вперед, ее глаза не вспыхнули жаждой сплетен. Она просто улыбнулась.

– На этом дворе не должно быть никакого стресса. Никаких тревог и забот. Он полностью твой.

– Моя тихая гавань.

– Именно. – Она тепло улыбнулась мне. – Теперь, если хочешь, можешь помочь мне полить остальные растения.

13

Октябрь 2013 года

Я захлопнула дверцу машины и поспешила по дорожке. Я опаздывала. Минут на пятнадцать, не меньше. Часть меня сомневалась, что Уэс вообще приедет. Как обычно, он задержался на работе. У нас была назначена встреча с подрядчиком, работавшим над нашим домом. Уэс вечно уверял меня, что все идет по плану, но я была настроена скептически. Клянусь, каждый раз, когда нам казалось, что мы делаем два шага вперед, мы делали четыре шага назад.

Мне меньше всего хотелось приезжать сюда. Как назло, этим утром мне нанесла визит эта маленькая стерва, тетя Фло. Она никогда не была желанным гостем, особенно в этот раз. Красное пятно на туалетной бумаге было сродни среднему пальцу, которое показывало мне мое собственное тело, говоря: «Кстати, насчет ребеночка… Опять пролет. Удачи в следующем месяце!»

Впрочем, я была вынуждена признать: за последние несколько месяцев дело сдвинулась с мертвой точки. Передо мной был особняк в европейском стиле с эркерами по бокам входной двери и портиком, который поддерживали две белые колонны. Фасад покрывала светло-серая штукатурка.

Рабочий клал перед домом тротуарную плитку. Двойные входные двери были распахнуты. Несколько рабочих заносили в дом стройматериалы. Из глубин дома доносились пронзительный визг дрели и стук молотков.

Я огляделась по сторонам в поисках главного подрядчика. Уэс сказал, что его зовут Синклер Монтгомери.

– Очень приятный человек. Думаю, он тебе понравится, – сказал он мне за завтраком.

– Сомневаюсь, – ответила я.