Мое бумажное счастье (СИ)

– Покажи мне. Верни меня туда. Твою мать, верни меня туда!

Меня окутал запах гари и дыма, перед глазами пылали яркие вспышки от огня, где-то вдалеке выли сирены, но я не слышала, ничего кроме треска огня и своего сердцебиения. В таком пожаре невозможно выжить. Это всепоглощающий пожар.

Меня охватило чувство безнадежности. Я словно еду на товарном поезде, который мчится на всех порах. И вместо того, чтобы остаться на нем и бороться за жизнь, я спрыгиваю с него, на всей скорости.

Я падаю на колени.

Больше не в силах сдерживать рыдания я отпускаю их наружу. Я кричу. Кричу так, что горло горит огнем и разрывается на части. Кричу до тех пор, пока есть силы. И даже когда их совсем не остается, мой крик продолжается, хоть уже и безмолвный.

Я потеряла всех, кого когда-либо любила. И теперь я по-настоящему одна. Одна во всем мире.

Я тону в одиночестве и впервые в жизни мне кажется, что я не смогу выплыть.

Глава 13

Я проснулась в незнакомом месте. За окном вовсю светит солнце. На мне все та же одежда, в которой я была в клубе. От взгляда на нее ко мне вернулись картинки прошлой ночи, от чего слезы побежали по щекам. Я до сих пор не могу это принять.

– Проснулась?

Я обернулась на голос и увидела Кайла заглянувшего в приоткрытую дверь, в ответ я лишь кивнула.

– Как ты себя чувствуешь?

– А как, по-твоему, я должна себя чувствовать? – Попыталась огрызнуться я, но хриплый голос порезал мое горло, как бритва.

– Хотел бы я знать, – грустно улыбнулся Кайл. – Я лишен этого.

– Лишен чего? – Спросила полушепотом я. Видно только шепотом я смогу разговаривать ближайшие недели. Или вообще не разговаривать. Это мне нравится больше.

– Чувств. Всех человеческих чувств. Они мне не знакомы.

– Как я тебе завидую. Честно.

– Это не то, чему стоит завидовать, Эмили, – я не стала с ним спорить, явно, что у нас с ним разные понятия о том, что лучше. – В ванной лежит чистая одежда, я принес ее из твоей спальни в доме Уорнеров, а на кухне тебя ждет много кофе, я подожду тебя там. Можешь не торопиться.

Он вышел из комнаты, оставив меня одну. Я хотела спросить у него о Миле и Даниэле, о милой Катарине. Волнуются ли они за меня? Ищут или скорбят о потере?

Я поднялась с постели и побрела к открытой двери, ведущей в ванную. Заперев ее, я начала раздеваться, но поймала свое отражение в зеркале и ужаснулась. Я выгляжу почти так же ужасно, как и чувствую себя.

Включив воду в душе, я шагнула под ее поток. Холодная вода обжигала каждый дюйм моего тела. Омывая лицо, тело, но не мою душу.

У всего в мире есть придел, даже у боли. Когда она достигает его и переваливается через край, все вокруг становится безразличным и пустым. Боль больше не убивает тебя, не пожирает, не уничтожает, она бросает тебя в пустоту, где нет ничего. Ни любви, ни веры, ни мыслей. Туда, где нет даже тебя.

Я отрегулировала воду до нормально температуры, но теплые капли спровоцировали мое воображение. Передо мной вспышками появились образы огня, людей и как пламя поедает одежду, волосы, их плоть.

Какого это, сгореть заживо? Это невыносимо. Никто не заслуживает такой мучительной смерти. Особенно моя Эстер. И я молю Бога о том, чтобы Эстер была мертва еще до того, как огонь начал пожирать ее тело.

Выйдя из душа, я наткнулась на свою дорожную сумку. После гибели родителей я взяла за привычку собирать сумку с вещами первой необходимости, где всегда есть аптечка, косметика, средства гигиены, чистые вещи, небольшая сумма денег, фотография родителей, документы, телефон и еще всякие мелочи. Эту сумку я собрала две недели назад и спрятала за коробками с обувью. Я даже не думала, что она сможет мне пригодится. Откуда Кайл узнал про нее?!

Я переоделась в футболку и серые спортивные штаны, больше всего на свете мне сейчас хочется комфорта. Грязные вещи я выкинула в мусорное ведро, сомневаюсь, что я когда-нибудь в своей жизни снова их одену.

Выйдя из спальни, я оказалась в небольшом коридоре, в конце которого была винтовая лестница ведущая вниз.

Первый этаж представлял собой одну большую комнату, поделенную на три зоны: гостиная, столовая и кухня, отгороженная барной стойкой. Стены отделаны красным, состаренным кирпичом. Это место полная противоположность дома Уорнеров, нет предметов роскоши и дорогих украшений, но, тут очень мило.

– Нравится то, что ты видишь?

Я не стала вызывать новую вспышку боли в горле, поэтому лишь кивнула.

Стол был накрыт на двоих, тосты с джемом, фрукты, сок и кофе, как я хочу кофе.

Я села возле окна, а Кайл устроился напротив меня и налил нам полные кружки ароматного кофе.

– Я думала, что ангелы не едят, – прохрипела я, черт я звучу, как туберкулезник.

– Ну, нам это не обязательно, но разве можно устоять? Наверное, чертовски болит? Давай я тебе помогу. – Кайл встал и подошел ко мне, положил руки на мою шею и я, грешным делом, подумала: а не собирается ли этот красавчик меня придушить? Но тут шею окутало тепло, и боль стихла, Кайл улыбнулся, выставив напоказ свои ямочки.

– Готово! Скажи что-нибудь.