Моё чудовище

В один из наших последних побегов, мы привычно забежали за пиццей и направились в наш парк. Мы втроём упали на землю и смеялись от того, какую версию побега каждый из нас придумал. Конечно же, мы не могли уйти из школы без следа, поэтому приходилось искусно врать так, чтобы учитель не заподозрил почему это нам втроём резко стало плохо. Дженни ссылалась на боль из-за женских дней, у Ника якобы резко умер очередной хомяк, и он актерски плакал навзрыд так, что учитель жалел его и отпустил домой, так как не мог больше слышать этот рёв. А я просто сослался на острую боль в животе и соврал, что дома ждёт мама и она вызовет врача. Креативом я особо не отличался, но зато с каждым разом всё лучше овладевал искусством врать, чего в начале у меня получалось совсем ужасно.

Всё еще заливаясь смехом, мы лежали на траве и смотрели в небо.

— У меня получилось — резко прервала наш смех Дженни.

— Ты о чём? — непонимающе посмотрели мы на неё.

— Я уезжаю, ребят.

— Как это?! — голос мой пересох и звучал надрывисто тихо.

— Родителей тут ничего не держит, папу повысили, а дом они пока не хотят продавать, прикипели к нему. Надеяться, что будут ездить сюда летом, отдыхать от шума города.

Я же говорил, что Дженни отличалась своей прямотой, поэтому за ее слова я не мог прочитать грусть, возможно, её просто и не было.

Мы сидели молча. Как друзья, мы, конечно же, должны были порадоваться, но Дженни презирала лицемерие и поэтому спокойно реагировала на наше молчание.

Ник задавал кучу вопросов, от названия города до номера школы, куда уедет Дженни. Я же не мог собраться с мыслями, чтобы задать хоть один вопрос, поэтому со стороны казалось, что меня не особо волнует её отъезд.

То, что спасло меня в тот момент — внезапно начавшийся ливень.

Домой мы решили добраться на автобусе, поскольку наша одежда промокла насквозь.

Мы забежали в заполненный людьми автобус и заняли последние три места. С волос стекали капли дождя, а зубы стучали от холода. Из-за переполненности людьми, мы сели так близко, что Ника прижала какая-то женщина. И тут я резко ощутил, как меня обдало горячей волной, когда Дженни случайно соприкоснулась своим коленом с моим. Я смотрел прямо, боясь опустить взгляд вниз, но отчетливо чувствовал тепло исходящее от ее тела. Из-за столпотворения в автобусе, мы все были прижаты так, что пошевелиться особо не было возможности. Я чувствовал, как моё сердце бьётся с непривычной ему скоростью, но когда я набрался сил и посмотрел на Дженни, она смеялась с шуток Ника и для неё ничего такого не происходило. Жаль, что я не обратил внимания ещё тогда, может быть, мне стало бы легче.

Тогда я не знал, смогу ли я прикоснуться к ней ещё раз, и боялся, что это тепло, которое я испытывал в тот момент, больше не повторится.

Времени до отъезда Дженни оставалось всё меньше, а моих сомнений становилось лишь больше. Я ломал голову нужно ли мне сказать ей о том, что чувствую или оставить это лишь в моей голове. Видеться мы стали меньше, так как она была занята делами касаемо переезда. Так и прошли мои дни, наполненные молчанием и сожалением. Я ничего не сказал Дженни.

За час до ее отъезда мы втроём увиделись на нашем привычном месте, в парке. Ник выглядел довольно бодро, хотя знаю, что ему наверняка тоже было непросто, ведь наша троица рушилась, и, к сожалению, дружба на расстоянии не заменит то, что у нас было. Каждый займётся своими делами, а я с головой уйду в учебу, чтобы меньше думать о том, чего уже не будет.

— Эй, не грустите, засранцы! Я же начинаю новую жизнь, но и старую забывать не собираюсь. Может именно с этого дня начинается моё взросление.

«Начинается взросление» — фраза, которая еще несколько месяцев не могла выйти из моей головы. Тогда я понял, что взрослеешь ты тогда, когда что-то теряешь, и чем ценнее это для тебя, тем сильнее твое взросление.

Мы обнялись втроём, и сквозь макушку её светлых волос, я посмотрел на дерево сзади нас. В тот момент, я хотел иметь способность сохранять моменты, как на фотографиях, и возвращаться к ним, когда почувствую необходимость.

Дженни уехала, а я так и ничего не сказал ей.

После я понял, что проиграл и выиграл в одночасье. Одержал победу, поскольку не сказал ей о чувствах и не поставил в неловкое и тупое положение. Проиграл, потому что чувствовал, что влюблен был лишь я.

Моя влюбленность была так наивна, что мне было бы достаточно обмолвиться с ней пару фразами и знать, что она в порядке. От её голоса мне становилось легче, но я больше не мог его услышать. Тогда мне пришлось затушить в себе это чувство, ведь кроме меня оно никому не нужно было. И я потушил, со временем.…

Бросил окурок и пошёл дальше, став чуть холоднее к тому, что меня окружает.

Я как-то задал себе вопрос: «А чего я вообще хочу?». Кроме как, просто существовать, стараясь меньше волноваться о разных вещах, я не нашел других ответов. И в тот момент у меня возникла картинка в голове, как я сижу на берегу моря и мне спокойно. Это чувство обдало меня тёплым ветром, мысленно перенося к берегу.