Моё чужое имя

— У меня нет ее телефона!

Жене снова захотелось смеяться, хотя ее по-прежнему трясло от рыданий. Время до приезда Киры показалось ей вечностью, за которую она успела выплакать все глаза, потом успокоиться и даже успеть раскаяться в своем позднем звонке подруге. Приехавшая Кира застала ее совершенно спокойной – подействовала, наконец, лошадиная доза новопассита – апатичной и неразговорчивой. Женя уже внушила себе, что она просто не так поняла маму – придумала себе черт знает что…

— Ты еще хорошо держишься, Женька, — то ли констатировала, то ли приврала Кира, — я бы на твоем месте – с твоей «тактичной» мамашей и твоим мужланом-Сережей точно умом бы двинулась. Он хоть понимает, что с тобой происходит?

Подруга заварила для Жени ромашковый, успокаивающий, по ее словам, чай, не поленилась расстелить постель и даже предложила:

— Хочешь, я с тобой посижу, пока ты не уснешь?

Женя сонно, но решительно покачала головой.

— Да мне несложно, правда, — в подтверждение Кира уселась в кресло рядом, давая понять, что никуда не торопится. – Ты хоть спишь-то нормально?

Женя хотела было покивать – лишь бы подруга успокоилась и решилась ее оставить – но внезапно передумала:

— Это был несчастный случай, говорят, газ взорвался… — едва слышно пробормотала она, — а мы с мужем ездили опознавать тело.

Она поежилась, отгоняя страшные воспоминания. Ни с кем еще Женя не делилась этим:

— Точнее муж опознавал – от меня там толку было мало, — она глубоко вздохнула, чувствуя, как подступают слезы, и в этот момент почему-то захотелось рассказать Кирюше про все то, что раньше она гнала от себя и пыталась забыть. — Я только взглянула туда, на тот стол – а там… Кажется, я потеряла сознание. Еще бы память потерять: теперь каждый раз, когда остаюсь одна, навязчиво вспоминаю этот морг и этот стол. – Она всхлипнула и, взглянув на внимательно—сосредоточенное лицо Киры, попыталась улыбнуться: — Только не думай, пожалуйста, что я тут одна пропаду. Я уже начала справляться: включаю телевизор, заваливаю себя работой – чтобы только не было времени и условий думать.

Но Кирюшу, кажется, увлекли вовсе не ее эмоции:

— Ты хочешь сказать, что сама ты тело не видела? Только бумаги, подсунутые твоим Сережей, подписала? – осторожно спросила она.

— Да нет, я и не подписывала ничего.

Кира приподняла свои аккуратные вытатуированные брови:

— То есть как? Ты же единственная родственница… не считая матери. Ты просто не помнишь.

— Нет, я все прекрасно помню, — упрямо ответила Женя. – Очнулась я там же, в морге, но уже в ординаторской – мне дали нашатырь понюхать, кажется. Помню, что Сергей надо мной склонился, и лицо у него было бледное… я его таким никогда не видела. Ни до, ни после. Ну а потом муж и врач вывели меня на улицу, усадили в машину, и мы уехали.

— И после этого ты ничего не подписывала и тебя никуда не вызывали… — задумчиво произнесла Кира.

— Нет, слава богу. Сережа ведь работает в полиции – он сам все эти формальности уладил.

— Но вас все равно должны были опросить, хотя бы формально. Я-то точно знаю. И документ об опознании сестры могла подписать только ты. У меня тетка умерла полгода назад – я все эти процедуры лично проходила. Слушай, а свидетельство о смерти у тебя есть?

— Ну да. Наверное. Должно быть, его Сергей получил.

— То есть сама ты это свидетельство не видела… — многозначительно стрельнула глазами Кира и хмыкнула.

Больше они к этой теме не возвращались. Кира, убедившись, что подруга плакать больше не собирается и, взяв обещание, что она сразу отправится спать, отбыла. Женя же, захлопнув за ней дверь, ложиться и не думала. Слишком взволнована она была для этого – даже новопассит не помогал.

Она не спеша вернулась в комнату, довольно долго стояла над письменным столом, собираясь с силами. А потом выдвинула ящик, где они с мужем хранили паспорта, документы на квартиру, машину, гараж и прочие важные бумаги. Всю эту неаккуратную кипу она положила перед собой и методично начала перебирать листок за листком.

У Жени никогда раньше не было необходимости самой разрешать проблемы. То есть что—то она, конечно, решала, но все сводилось к тому, что Женя раздумывала, например, как из семейного бюджета выкроить деньги на новые сапожки, или же, как исхитриться написать научную работу так, чтобы руководитель остался доволен. Но даже она понимала, что это не проблемы, а так, мелочи. Настоящих проблем, по сути, у Жени никогда не было: сначала ее ото всего оберегали родители, потом муж. Кира не права, он действительно для нее каменная стена, хотя раньше Женя об этом не задумывалась. Взять хотя бы то, что в ящик с «важными документами» она практически никогда не заглядывала. Даже оплачивал коммунальные услуги в их семье Сережа. Оббегал кучу инстанций для получения кредита в банке тоже Сережа. Часами простаивал очереди в посольство для получения визы опять же Сережа. И похоронами отца он занимался сам, огораживая от лишних переживаний и ее, и маму, и Катю.