Моё чужое имя

После смерти Астафьева теперь уже Следственный комитет завел дело об убийстве. Сработали следователи хорошо: забрав у Артема Зорина материалы по «Феликсу», выяснили, что одним из основных клиентов компании был завод, находящийся в Красноярской области — ОАО «Алюминий». «Феликс» оформлял документацию «Алюминия» и сопровождал сделки по купле-продаже. Выяснили также, что одним из содиректоров «Алюминия» был известный в Москве предприниматель Александр Патров, который через несколько дней после убийства Астафьева застрелился. Следователи посчитали, что это не совпадение, а еще спустя какое-то время в Следственный комитет явился некий Александр Нуйков, не так давно отбывший срок в колонии. Нуйков неожиданно написал признание, что Астафьева застрелил он, а заказал убийство Александр Патров. Нуйкову вынесли обвинение, правда следователь почему-то отпустил его до суда под подписку о невыезде, чем Нуйков воспользовался и банально сбежал. Он до сих пор был в розыске.

А дело сначала лежало в сейфе у следователя, потом перекачивало в архив — до выявления новых обстоятельств.

Из материалов дела следовало, что разработка ООО «Алюминий» началась после появления оперативно-розыскной информации работников Красноярского УБЭП. К ним поступили данные, что один из директоров, Александр Патров, втихаря от партнеров гнал «налево» чистую руду, продавая ее, как списанную перерабатывающим заводам — в итоге, в общий котел шли «копейки» за списанную руду, а на счет Патрова перечислялись немалые суммы. По сведениям оперативников уходила руда за границу. А вот оформляла все эти сделки юридическая контора под названием «Феликс». Прямых доказательств не было, но УБОПовцы воспользовались тем, что налоговая инспекция имела к «Алюминию» какие-то претензии — именно оттуда информация просочилась к Зорину, и он со свойственной ему энергией принялся это дело раскручивать.

Однако не успели провести обыски на складах «Алюминия», как в Москве застрелили Астафьева, а чуть позже застрелился и Патров.

Не могло Сергею не броситься в глаза, что сработал Зорин грязновато — и версии не все отработаны, и ни одной справки нет о том, как именно алюминий вывозился из России. Да и фигуранты явно не все допрошены. Все эти вопросы Салтыков не собирался задавать Зорину, и так показал слишком большую заинтересованность. А разузнать про завод хотелось. Сергей пролистал уголовное дело в самое начало, там, где были подшиты налоговые отчеты «Алюминия». В налоговой у Сергей было немало хороших знакомых, уж очень много точек соприкосновения у налоговой и БЭПовцев.

Была, например Шура Соловьева — сейчас, правда, Шурка носила совершенно другую фамилию — муж ее был могучим начальником в Федеральной налоговой службе, но для Салтыкова Шура так и осталась Соловьевой. Она была бывшей Сергеевой однокурсницей, одно время даже сослуживицей — сейчас Соловьева трудилась в налоговой инспекции, и вполне могло статься, что она о «Алюминии» что-то слышала. Недолго думая, Сергей начал набирать номер ее мобильного, благо знал его на память, но остановился. Женька… Он и вчера повел себя как последняя сволочь, нужно попытаться хоть частично реабилитироваться. Все, к черту этот «Алюминий». Хотя бы на сегодня. Сергей сдал вахтеру уголовное дело, выбрался из здания суда и поехал домой.

* * *

Для Жени день выдался напряженным. Вместо планов по быстрому зачитать студентам две лекции по классицизму Николя Пуссена, пришлось в добавок к этим лекциям сорок минут сидеть на планерке, где объявили, что на будущей неделе в Университет приедет комиссия из Минобразования. Это означало, что неделя выдастся бешеной, придется корректировать все учебные планы согласно госстандартам, ну и прочая суматоха, сопутствующая появлению начальства, обеспечена. Окончательно выбил ее из колеи разговор с научным руководителем ее кандидатской, который в пух и прах раскритиковал целую главу из ее работы:

— Вам что не нравится эта тема?

— Почему? Очень нравится… — опешила Женька.

— Но здесь нет ни одной оригинальной, свежей мысли — все это уже писали тысячу раз до вас. В конце концов, если вам не нравится ваша тема, еще не поздно выбрать другую.

Женя была взбешена и еле сдержалась, чтобы не сказать профессору что-то резкое: она восемь лет убила на этот чертов французский классицизм, а ей говорят, что оригинальных мыслей нет! Приехав домой, Женька умоляла судьбу, чтобы к ней опять не заявилась Кира со своими поучениями, очень хотелось хоть пару часов побыть в тишине и одиночестве.

Но одиночество было недолгим: непонятно с какой стати домой явился Сергей, хотя не было еще и шести.

«Неужели мое пожелание сбылось, — зло думала Женька, — и его контора действительно пропала пропадом? Из-за чего еще он мог припереться в такую рань?».