Моё чужое имя

— Примерно, как у меня, — серьезно подтвердил я. — Мало для этой профессии иметь светлую голову. К примеру, если бы ты решилась сунуться в адвокаты, то — зуб даю — за тобой сразу закрепился бы имидж беспредельщицы.

— Это почему еще?

— Ты идеалистка. Все пытаешься правду отыскать, не задумываясь, что это, в общем — то, никому не нужно, а иногда даже всем мешает. Опера Федина несправедливо обвинили — ты до потери сознания будешь доказывать, что он не виноват. Плохую версию тому же Федину подкинула, и тебе уже неспокойно — ты готова к черту на кулички тащиться ради реабилитации. Про Ваганова услышала, что он «ах, боже мой, защищает несчастных оперов» — и все, он уже не «козел», а «хороший следователь». Продолжать?.. А теперь представь, что дело моего клиента Рыкова ведет любезный твоему сердцу Ваганов, а в роли его правозащитника по — прежнему выступаю я. И вот к тебе, простой девушке Тане, попадает информация, что Рыков сам грохнул этого своего партнера. Ну, допустим?

Таня кивнула.

— А теперь честно скажи, что ты с этой информацией будешь делать?

Она хмыкнула и отвела взгляд:

— Вопрос с подвохом, да? Ну, к Ваганову я бы не пошла — он бы мне все нервы вытрепал, а оперу Федину я бы, наверное, информацию слила. Несмотря на мое к тебе отношение.

Эта фраза про ее ко мне отношение мне, конечно, понравилось.

Торопливо Таня добавила:

— Но это, если бы я была простой девушкой Таней, а если бы я была адвокатом Рыкова, то никому бы я этого не сливала.

— Хорошо, с Рыковым понятно. А если бы твоим клиентом был маньяк — педофил, ты бы тоже усердно подыскивала смягчающие обстоятельства? Сомневаюсь.

— А ты бы подыскивал?!

— Не обо мне речь…

— Почему не о тебе! — перебила меня Таня. — Ты мне лекции читаешь, а сам с тем же Вагановым — следователем — вполне задушевно общаешься и водку пьешь! Плюс ты бывший следак — вообще загадка, как тебя в адвокатуру взяли с таким-то прошлым…

Я усмехнулся: чем-то мои слова Танюшу очень задели — но сама же виновата. Пусть не рассуждает о том, чего не понимает:

— Танюш, понимаешь, в силу своей профессии я не могу совсем исключить работников полиции, Следственного комитета и других правоохранительных органов из круга своего общения. Кое-что они действительно делают оперативно и профессионально. Но если полиция и оказывает моей конторе услуги, то не безвозмездно, разумеется. Ваганов мне приятель, конечно, но… мухи отдельно — котлеты отдельно. И от моего общения с Вагановым ни один мой клиент еще не пострадал. А я тебе говорю о типе отношений, когда человек пришел к адвокату со своей проблемой — доверился, рассказал, а адвокат его отшил. И при случае выложил полный расклад на него знакомому менту. Понимаешь, есть такое понятие — адвокатская этика…

— Да плевать я хотела на такую этику! — перебила меня Таня. — Если к тебе придет человек… со своей проблемой, — передразнила она меня, — но ты точно знаешь, что этот человек — вор, бандит, насильник — преступник, одним словом! Ты что же будешь доказывать, что он белый и пушистый?! Будешь пакостить ребятам, с которыми сам же и работал когда-то?

— Ну, знаешь… потому это и называется состязательностью сторон. Человек, идущий работать в адвокатуру, должен понимать, что защищать придется не только добропорядочных граждан, попавших под произвол полиции — их, ясное дело, защищать легче. В том числе и с моральной точки зрения. Защищать придется и тех самых воров, и бандитов, и насильников — должен же их кто-то защищать! А если ты этого не понимаешь, то извини, но в адвокатуре тебе не место. Что и требовалось доказать. У тебя кофе сейчас убежит.

От этой идиотской дискуссии у меня даже в горле пересохло… Таня несколько секунд сидела напротив и, казалось, про кофе не расслышала: изумрудные глаза лихорадочно блестели, щеки раскраснелись от волнения. Похоже, она очень хотела что — нибудь ответить, но так и не могла придумать что. А оказывается, когда волнуется, она чудо как хороша.

Потом она встала, выключила плиту и начала молча разливать напиток по чашкам.

— Так что у нас дальше по плану? Я о Севухине, — сменил я тему, пока она ответ все — таки не придумала.

С чашками и блюдом, полным бутербродов, мы вернулись в комнату и снова занялись делом. Решили, что сперва Таня будет звонить по телефонам, указанным в выделенных объявлениях, и убедится, что квартиру сняли именно в день приезда в Старогорск Севухина или вскоре после этого. Потом по этому же номеру перезваниваю я и говорю от имени Севухина — если моего клиента опознают по фамилии, то мы молодцы, и я веду Татьяну в ресторан!

— А-а-а… что мне говорить? — спросил я самое важное.

— Да все равно. Хотя бы просто представься.

Работа опять закипела. Первое время видно было, что Таня все еще дуется, хотя я искренне не понимал, чем ее так обидел — она же не всерьез собиралась в адвокаты идти. Однако когда дошли до середины списка, она снова начала шутить, а в глазах появился азарт — вот — вот мы на него выйдем! Это она так думала, а я относился к происходящему скептически…

…Таня набрала очередной номер.